Отец, - и Утер приложил много усилий, чтобы даже забывшись и про себя Артур никогда не называл его папой, - никогда особенно не интересовался жизнью Артура. У него всегда находилось наказание для сына, если хоть одна его оценка начинала хоть немного хромать, но никогда - похвалы за то, что у Артура получалось хорошо. Это было всегда и Артуру не следовало бы огорчаться, но он ничего не мог с собой поделать. А если вдруг Артур заикался хоть раз о том, чтобы отец обратил внимание на его успехи или не мог сдержать слезы, отец называл его избалованным мальчишкой и либо уходил сам, либо прогонял Артура.
Утер никогда не говорил этого прямо, прямым текстом, но Артур знал - всё дело в матери, которую он даже не знал. Отец очень любил её и то, что теперь вместо неё у него был Артур, его совсем не устраивало. Всё, что мог делать Артур, это много и хорошо учиться, чтобы быть достойным наследником, но никогда - любимым сыном.

Друзей у Артура тоже не было. Он ходил в дорогую частную школу с правильными детьми и отец научил его, с кем лучше завязывать хорошие отношения, а кто ему "не интересен", но он всегда учить Артура, что ему нельзя слишком сближаться с ними. Что он должен быть один, что в противном случае он будет слабым, что он будет позором его фамилии и Артур делал всё, чтобы отец хоть сколько-то был им доволен.
Впрочем, этого всегда было недостаточно.

До девяти лет его всюду возили водители, но с этого года отец сказал, что Артур должен сам уметь заботиться о себе, что он стал слишком изнеженным и балованным и он должен учиться справляться сам.
Как - Артур не совсем понял, учитывая, что дом их был на расстоянии от жилых районов и никакой общественный транспорт туда не шёл. Отец сказал, что Артур уже достаточно большой, чтобы справиться с этой задачей и хотя он не добавил больше ничего, Артуру не стоило переспрашивать, чтобы понять, как недоволен им будет отец если он не справился. С другой стороны, у него в любом случае не было выбора - на всякий случай он немного подождал у школы, но как и говорил отец, за ним никто не приехал.

Это оказалось намного сложнее, чем Артур думал и нервничал он тоже намного больше, чем надеялся. Он никогда прежде не добирался никуда самостоятельно, не знал маршрутов и только с чужой помощью смог купить билет. Впрочем, проехав остановки четыре ему показалось, что он движется в совершенно неверном направлении и Артур испуганно вывалился из автобуса, понятия не имея, где он находится. Совершенно не представляя, как добираться домой. Точно зная, что он не имеет права никому позвонить.
Артур хотел бы быть уверен, что он справится, но на самом деле он уже потерялся и уже сейчас не знал, как быть дальше.

Так он и оказался в парке, на пустой деткой площадке, с рюкзаком на плечах медленно раскачиваясь на чуть скрипящих качелях и негромко всхлипывая, стараясь сдержать слезы и не разрыдаться окончательно. Это не помогло, слезы никогда не помогали, они только злили отца и Артура наказывали. Но куда идти и как быть Артур не знал, хотя и понимал то уже опаздывает и если только отец узнает, как поздно Артур придет домой, он будет разочарован и зол.
Если, конечно, Артур вообще найдет где его дом.

Артур знал, что ему не следует разговаривать с незнакомцами, но от отца он знал, что больше, чем разговаривать, ему нельзя быть слабым в чужих глазах. Что ему нельзя канючить, просить, плакать и жаловаться, что он всё должен держать в себе, должен выглядеть сильным, даже если с чём-то не справляется. Тем более, если он с чес-то не справляется.
И он всегда справлялся. Он не плакал ни в саду, ни в школе (ну, если только когда был совсем маленьким, настолько, что Артур даже не помнит этого времени), всегда держал всё в себе и никогда не жаловался.
Быть может, он и сейчас смог бы успокоиться. Смог бы взять себя в руки, перестать плакать, оттолкнуть чужую руку и соврать, что у него всё в порядке, но именно это рука и помешала ему собраться.

Артур понятия не имел, откуда взялся этот человек. Ещё мгновение назад он был уверен, что в пустом осеннем парке никого нет, а потому он может позволить себе не много побыть слабым, а в следующий миг кто-то вдруг сидит перед ним, заглядывает в глаза с таким искренним беспокойством, которого Артур никогда не видел и прикасается с заботой и лаской, которой Артур никогда не получал. И словно что-то было в нём, что Артура точно бы сразу омыло таким облегчением, теплом и радостью, словно он в один момент оказался дома и это было странное чувство. Дома так не было никогда.

Но проблема была в том, что из-за этих незнакомых, глупых чувств и ласковых пальцев на своих щеках Артур и не мог сделать ничего из того, что ему так хотелось.
Он крепче вцепился в перекладины качелей, силой стараясь удержать себя от того, чтобы кинуться на шею совершенно незнакомому человеку, который в любой момент может тоже в нём разочароваться. Но с тем, что он чуть коснулся вперёд, поддаваясь ближе к этим рукам, Артур ничего не смог поделать. Как и с тем, что слезы потекли только сильнее и он чуть громче всхлипнул, закусывая губу.

- Я... не знаю, куда мне идти, - шепнул Артур, не в силах произнести такое детские и глупое "потерялся". - Отец сказал, что я должен вернуться домой сам, что я уже большой, но я не знаю где я и не знаю куда идти и к нам даже не ходят автобусы, я никогда раньше на них не ездил, но отец сказал, что я больше не должен полагаться на водителей и никто не приехал за мной сегодня и я даже купил билет на автобус, но мне кажется, что он поехал не туда, хотя я не знаю, как они ездят, но я думаю, что это был неправильный автобус, но у нас не ездит автобусов, так что, может быть, правильных автобусов не бывает и я всё равно не знаю куда идти и я опаздываю и отец будет зол и разочарован в любом случае, может, он даже не хотел бы, чтобы я возвращался... - только начав не сумел сдержать себя Артур, не ожидая от себя, как много он говорит и как ужасно и каким облегчением оказалось рассказать кому-то о своих проблемах.

Вот только последние слова, которые Артур выпалил раньше, чем подумал, поразили его так сильно, что он всхлипнул в голос и крепко зажмурился, пытаясь не разрыдаться окончательно. Только оторвал одну руку от перекладины и всё ещё жмурясь, не глядя, слепо потянулся к мужчине, сам не зная, чего именно хочет.

Артур не смотрел, а потому и знать не мог, ни каким взглядом смотрит на него этот человек, ни злится ли они за него за слабость и слезы, ни что вообще делает. А потому ощущение полёта стало для него внезапным, неожиданным и незнакомым. Просто ещё мгновение назад он крепко цеплялся за качели, чувствуя под собой твёрдое сиденье, а в другой миг его подхватили на руку и понесли. Понесли, конечно, не далеко, скорее даже просто пересадили, но для Артура в один миг перевернулся весь мир.
Отец никогда не обнимал его и никому не разрешал. Повторял Артуру, что это слабость, что это жалко, что Артур даже хотеть обниматься не должен, чтобы не разочаровывать его и Артур старался не хотеть, даже если иногда и не справлялся с этим видя кого-то со стороны.
А сейчас он в один момент вдруг оказался в чужих ласковых и заботливых руках, на тёплых коленках, бережно прижатый к кому-то такому внимательному, доброму и тёплому. Это было так хорошо! Нет, даже не просто "хорошо", это было волшебно, самое лучшее в мире и попробовав этого раз, Артур не представлял, как будет дальше жить без объятий.
Он со всей силой крепко-крепко вцепился в этого человека, спрятал лицо на его плече и что есть кусал губы, лишь бы не разрыдаться в голос, хотя и так знал, что уже не может сдержать сильных слез испортит его одежду. Вот только теперь Артур плакал не только потому, что потерялся и не может вернуться домой, но и потому, каким добрым, ласковым и нежным был этот человек, который скоро уйдёт и опять оставит Артура без объятий и утешений, которых он тоже никогда не получал и сейчас жадно вслушивался.
А ещё он хвалил Артура, как отец никогда ни за что его не хвалил и Артур только крепче и крепче обнимал его в ответ, боясь, что он вот-вот уйдёт.

Нельзя было так думать, но когда тот это сказал, Артуру тоже очень захотелось быть его сыном, чтобы у него был такой отец, быть может, даже папа, который обнимал бы его, целовал, гладил и утешал, хвалил бы даже если Артур не очень заслужил и называл "моим хорошим".
Артур вдруг очень-очень-очень сильно захотел быть его хорошим. Так что когда он предложил, Артур только крепче сжал в пальцах его одежду и быстро-быстро закивал ему в плечо.

- Если я не помешаю, - опомнившись, сквозь всхлипы добавил Артур и немного отодвинувшись, всё ещё не в силах расценить пальцы, какой был, весь зареванный, решился взглянуть в лицо своему спасителю. - Я буду очень аккуратным, ничего не буду трогать и буду очень тихим, обещаю. И я не буду больше плакать, простите. Спасибо вам. - Ещё раз шмыгнув носом он осторожно, виновато улыбнулся и добавил: - Меня зовут Артур.

Артуру хватило всего несколько слов от его нового знакомого, чтобы он крепко закусил губу, только бы снова не расплакаться. Всё, что он говорил, было так прекрасно и ни чем не походило на то, что обычно говорил ему отец. Отцу Артур мешал и это они всегда понимал даже без лишних замечаний. Отец всегда отлично показывал это, даже если не говорил, а если уж говорил, то значит дела Артура были совсем плохо. Артур мешал отцу в его кабинете, мешал ему разговорами и вопросами, мешал чтением и играми рядом с ним. Он не мешал ему только за ужином, да и то, только если ел тихо и аккуратно.
Артур отлично знал, что он может помешать, что он может помешать тысячью разными способами, но почему-то когда его спаситель говорил, Артур верил.

Ну, быть может, кроме того, что он может плакать, потому что Артур отлично знал, что не может. Как бы хорошо не было с его новым знакомым и как бы Артур не хотел бы провести с ним побольше времени, они всё равно в в конце концов вернётся домой и отец и без того будет во многом им недоволен даже без всех этих слез, которые попросту выводили того из себя.

Но Артур не успел даже начать спорит, потому что стоило его замечательному спасителю только представиться, как он сразу заговорил совсем другим голосом и Артур весь подобрался, захваченный и заинтересованный.
Отец никогда ни чем с ним не делился и уж точно никогда не доверил бы ему ни одной важной тайны. А Мерлин только-только познакомился и уже был готов разделить что-то такое большое только с ним.
Даже если бы Артур и до этого уже не пожелал так сильно быть во всём хорошим для Мерлина, сейчас он точно загорелся бы этим желанием.

- Обещаю, - благоговейно выдохнул Артур, во всё глаза глядя на Мерлина и совсем забыв про слезы. - Вы можете мне доверять. Я никому-никому никогда не скажу, даже отцу. Я надёжно сохраню вашу тайну, честное слово! - Горячо и искренни пообещал он, подавшись вперёд, всё с тем же благоговейным ожидание заглядывая в лицо Мерлина и не в силах дождаться чего-то такого ценного, что ему пообещал Мерлин.

"Показать" - это было даже интереснее, хотя Артур и расстроился в первый момент, что секрет, видимо, был не такой уж большой и важный. Большие и важные их же, как известно, рассказывают. Лучше шепотом и где-нибудь, где никого нет, но если никого нет на целый парк, то можно, наверное, и здесь. Впрочем, даже вздумай Артур огорчаться, Мерлин тут же почти поцеловал его в лоб и за этой маленькой, но такой теплой лаской Артур сразу забыл обо всем, смущенный, пораженный и тронутый. Этот Мерлин был таким ласковым, таким заботливым, он обнимал его, гладил, утешал и целовал и если бы Артуру только можно было бы выбирать, он хотел бы остаться с ним подольше.
Но, конечно же, выбирать было нельзя, как и навязываться. Но Мерлин хотя бы хотел разделить с ним какой-то секрет, сделать ему такой ценный подарок и Артур собирался принять его и скрывать крепко и надежно, как что-то, что будет  только между ними, даже если они вдруг больше не увидятся.

Артур никак не мог представить, что то, что покажет ему Мерлин будет на самом деле чем-то настолько огромным и потрясающим. Что это будет таким невероятным. Что это будет настоящая магия.
Он пораженно выдохнул, оглядываясь по сторонам и все еще не веря до конца, но спорить с фактами было сложно: они больше не были в парке. Здесь было тепло и на удивление уютно, хотя и не так много место, как в доме Артура. Но там было просторно, холодно и одиноко, а здесь уютно, тепло и хорошо. Быть может, конечно, дело было в том, что он все еще был на коленях и в объятиях Мерлина, но это же был и дом Мерлина, так что одно от другого было просто неотделимо.

- Вау, - пораженно выдохнул Артур и вновь вскинул на Мерлина сияющий, восхищенный взгляд. - Мне совсем не страшно! - С восторгом отозвался Артур, наслаждаясь объятиями и даже не думая его отпускать. - Отец никогда не разрешал мне читать сказки, он говорил, что это выдумки, а Вы настоящий волшебник с настоящей магией! Это так здорово! Вам даже машина не нужна, да? Вы все-все можете? А вам можно приводить домой обычных людей? - Опомнившись, с опаской уточнил он и вдруг испугавшись, что правильный ответ "нет", крепче вцепился в плечи Мерлина, быстро добавив: - Я обещаю, я клянусь, я никому никогда не скажу, честное слово!

Артур смущенно хихикнул, улыбаясь широко и счастливо от того, как говорил о нем Мерлин. Они встретились только сегодня, они только-только познакомились, а Мерлин уже называл Арутра особенным. Словно бы в нем было что-то стоящее, словно бы он заслуживал чего-то большего, чем постоянное недовольство и разочарование. Артур никогда не был "особенным" с отцом, он был только "недостаточно" и разочарованием, но Мерлин... с Мерлином... Артур смотрел на него счастливыми, блестящими от восторга глазами и понимал, что как бы это не было неправильно, он очень хотел бы остаться вместе с ним. Быть может, Мерлин разрешит его потом навещать?..

По комнате вокруг них закружил красивый, замечательный волшебный дракон и Артур затаил дыхание, когда тот устроился на его ногах, словно бы мог спугнуть его так же, как задремавшую кошку. Нет, Мерлин обманывал Артура. Он на самом деле мог совсем все, как настоящий великий баг. Даже спасать потерянных мальчиков и повелевать драконами.

- А? - чуть растерянно спросил он, оторвавшись от дракона, совсем забывшись в этой красоте, а опомнившись, смущенно и виновато улыбнулся: - Я... немного. - Неловко пробормотал Артур. - Может быть, какой-нибудь бутерброд? Или что угодно. Я... ничего такого... я не капризный, правда! - Поспешно добавил Артур, точно убеждая. - У нас дома готовит Марта, но она готовит, что говорит отец и это супы, или каши на завтрак, или жаркое, отец это любит. Мне нравятся макароны, она иногда делает только для меня, когда отец в командировке. И иногда угощает меня бутербродами. И я один раз пробовал пиццу в школе, это было вкусно, но отец был мной недоволен, так что, наверное, мне нельзя. - Он вздохнул, поерзал немного на коленях Мерлина и чуть приуныв опустил глаза, даже чуть расслабив руки на его плечах. - Я... мне нравятся фильмы про рыцарей и драконов. И книги. И фигурки с драконами, я видел в школе у одного мальчика, но все это мне тоже нельзя. На самом деле, обычно я должен заниматься уроками или самообразованием. Мне нравиться история, и география, и литература. Это не так хорошо, как математика или введение в экономику, но это можно, так что, если Вам правда интересно, о вот.

А еще Артуру теперь очень нравился Мерлин, но, наверное, это бы прозвучало глупо и может не понравиться Мерлину, так что он не решился добавить.

Артур снова перевел взгляд на дракончика и разулыбался, бросив на Мерлина быстрый, благодарный взгляд. Дракон был чудесным и Мерлин тоже и это "угадал" казалось таким неподходящим маленьким словом, потому что то, что сделал для него Мрелин, не шло ни в какое сравнение. Это было волшебно и великолепно, это было чем-то огромным, это было вдруг распахнувшимся перед Артуром миром и сюда совсем не ложилось слово "угадал". Тем более, добрые волшебники не угадывают, они все-все знают и в этом Артур не сомневался тоже, так же, как и в том, что Мерлин - добрый волшебник.

Мерлин много целовал его и это тоже Артуру очень нравилось. Смущало, но больше потому, что он чувствовал себя с каждым поцелуем все более и более жадным. Он хотел, чтобы Мерлин обнимал его еще дольше, целовал его еще больше, он все еще не хотел слезать с его колен и не представлял, как заставить себя завтра уйти из его дома и хорошо, если Арутру вообще можно будет потом его навестить. Он бы расстроился, если бы дольше думал об этом, но Мерлин продолжил готовить и у Артура дыхание перехватило разом от всего. От новой магии, которая вдруг принесла им целую коробку пиццы только для них двоих, а не как в тот раз в школе. От такого вкусного запаха, которым наполнилась разом комната, от которого потекли слюни и заурчало в животе. От этого удивительного разрешения абсолютно всего рядом с Мерлином, словно бы всех-все-всех отцовских запретов больше не было и Артур был удивительно свободен. Но больше всего от его обещания когда-нибудь попробовать испечь ее вместе.
Артур замер весь в его руках, забыл разом и про магию, и про пиццу и даже про дракона, повернулся к Мерлину и кусая губу недоверчиво, пораженно и с огромной надеждой посмотрел на него, чувствуя, как опять щиплет глаза и нос, но не в силах даже разозлиться на себя сейчас.

- Вместе со мной? - недоверчивым шепотом переспросил он, боясь поверить. - Готовить - вместе со мной? Вы... я разве вас не отвлекаю? Вам не сложно оторваться от своих дел из-за меня? Разве это не будет глупо, вам заниматься чем-то таким со мной?..

Отец разозлился бы. У отца не было бы времени, он был бы разочарован от самого только предложения и, конечно же, раздражен, что Артур зачем-то его отвлекает. И он никогда не хотел заниматься с Артуром ничем таким приятным и семейным, как готовка или поход по магазинам или что-то еще такое, что он украдкой видел в фильмах. Что обычно делают в семье.
А Мерлин так легко предлагал ему, хотя они даже не были семьей. Словно бы ему не было неприятно заниматься такими глупостями с Артуром и у него было на это время. Словно бы он хотел тратить его на Артура.

Это было здорово, что, кажется, он был не против встретиться с Артуром еще раз позже, но Артур вдруг остро и ярко понял, что не хотел бы вовсе никуда уходить.

Пицца пахла так великолепно, что Артур даже подумать не мог, что ему что-то может не понравиться. Не говоря о том, что запах разжигал просто зверский аппетит после всех слез и переживаний. Но как бы хорошо она не пахла и как бы он не был голоден, все это меркло перед тем, что Мерлин ему говорил.

Артур равно выдохнул, словно бы мог снова расплакаться, - и он правда мог, - а в следующий момент закопошился на коленях своего невероятного мага, забираясь на них целиком, разворачиваясь и потянувшись к его шее, крепко-крепко обнимая и зарываясь лицом куда-то ему в плечо.

- А можно я останусь с вами наподольше? - боясь все испортить тем, каким жадным и капризным ребенком он был, все же решился попросить Артур, только крепче обнимая того и прижимаясь к нему ближе, словно бы боясь, что Мерлин вот-вот оттолкнет его и Артуру нужно было суметь удержаться. - Можно ненадолго! - поспешно шепнул он, на мгновение подняв голову, взглянув на мага и тут же снова спрятав лицо обратно на его плече. - Хотя бы на несколько дней или даже на один, сколько для вас будет нормально. Завтра мне нужно в школу и знаю, что прогуливать нехорошо... - пробормотал Артур, замявшись, потому что, как бы там ни было, он не хотел уходить от Мерлина. Даже в школу, даже если это было нужно и правильно. Но и быть в его глазах капризным и ленивым мальчишкой Артур по-настоящему боялся. - Но, может быть... - неуверенно предположил он, неловко перебирая и какая в пальцах рубашку Меилина, осторожно повернув голову на его плече, заглядывая ему в лицо, боясь увидеть там недовольство и не видеть его реакции боясь тоже. - Может быть, я мог бы вернуться к вам после школы?.. Я не справился сегодня, но, может быть, я смог бы найти дорогу вам... А отец, он не будет меня искать, я уверен. Я могу немного погостить у вас, если вы не против. И я буду хорошим мальчиком! - Поспешил добавить он, весь дернувшись в руках Мерлина, выпрямился на мгновение, точно только сейчас вспомнив что-то самое важное и тут же сразу снова прижавшись к нему обратно. - Я буду хорошо себя вести! Я буду соблюдать все правила! И совсем не буду капризничать, я обещаю! Можно?