С тех пор, как его статус стал очевиден, отец не разговаривал с ним, не смотрел на него и не обращал внимания. У него словно в один момент просто исчез сын и Утера это абсолютно устраивало. Конечно, не то, чтобы он много общался с Артуром прежде или проявлял хоть немного любви, но все-таки, если он был в городе и дома, они ужинали вместе и иногда тот спрашивал Артура о школе. Артур был уверен, что он не слишком интересен отцу, пока маленький, но как только он окажется альфой, отец сразу будет больше им интересоваться и у них появятся что-то общее, что-то по-настоящему семейное.
Вот только альфой Артур не стал и отец перестал его замечать. Если он был в городе и дома, в столовой был накрыт стол только на одного человека и Артур прекрасно понимал, что просить кого-то сервировать стол и для него бесполезно. Он уже был омегой, не знал что с этим делать и на что надеяться. Он только смутно и слабо уповая на то, что время поможет отцу смириться со всем этим и у них будут хоть какие-то отношения. Так что когда отец однажды без стука вошел в его комнату и сказал, что они уезжают, Артур был по-настоящему счастлив. Отец уже не обращался к нему на прямую больше года и Артур начал терять надежду и как замечательно было получить, наконец, проблеск света! Даже если Утер зазвучал сухо и холодно. Они все равно хотел поехать куда-то с Артуром и куда бы они не если, Артур был счастлив.

...как оказалось, радоваться ему было нечему. Отец отвез его в бордель, впихнул в руки какому-то крепкому, плечистому альфе, забрал пачку денег прямо на глазах ошарашенного сына и молча уехал.
Тогда, конечно, Артур еще не понимал, что это бордель, но ему быстро объяснили. Быстро объяснили, что отец продал его и что теперь предстоит делать самому Артур. Впрочем, что делать, было понятно. Быть омегой и делать то, что и требуется от омег - быть доступной и ласковой дыркой, которая не имеет права голоса и которой могут пользоваться все, кто пожелают. В случае Артура - кто заплатит и это уже был более узкий круг, чем всегда обрисовывал ему отец в отношении омег. Может, тот даже делал ему одолжение, избавляясь от Артура таким образом, но когда он плакал первую неделю, он не мог смотреть на эту ситуацию так.
Но в конце концов Артур успокоился. Ему ничего больше не оставалось.

На самом деле, наверное, это был не самый плохой бордель. На самом деле, пожалуйста, даже хороший. Явно для богатых клиентов, роскошно обставленным на первых двух этажах, где был бар и "сигарный клуб"и где располагались спальни. Третий этаж с общими комнатами для живущих здесь омег и с огромными гардеробными на самом деле тоже был не так плох. Здесь был свой врач, омеги постоянно подвергались медосмотру и к Артуру относились лучше, чем он мог ожидать. Его не заставили сразу ложиться под альфу, дожидаясь, когда пройдет его первая течка и до тех пор учили сосать, растягивать себя и расслабляться. Кто-то из альф в клубе был приятнее, кто-то совсем противный, кто-то грубо пользовался привилегией персонала, заставляя омег брать в рот в любой момент, когда тем захочется, но это помогало смириться. Артуру казалось, что он почти смог, ну, если закрыть глаза, что он все еще плакал по ночам и иногда, когда его слишком грубо и жестоко учили. Он ожидал, что его в любой момент трахнет кто-то из персонала тили, подлежат под альфу или хотя бы дадут резиновый член или пробку, какая была у некоторых мальчиков, но настолько растягивать Артура не спешили. В самом деле - до первой течки.
В течку его заперли в специальной комнате, больше похожей на изолятор, где не было ничего, кроме унитаза и матраса на полу, дали бутылку воды и ничего больше. И это было самое ужасное время, когда Артур плакал и скулил, извивался, лез в себя пальцами, мечтал о фалоимметаторе или альфе. Иногда он терял сознание как некоторое время, иногда приходил в себя и снова страдал. Кажется, на какой-то день кто-то его кормил, Артур только помнил, как цеплялся за чьи-то руки, а их грубо вырывали и отпихивали его. Потом человек ушел снова и Артур долго плакал.
Когда весь этот кошмар закончился, Артур все понимал намного лучше. На самом деле понимал, для чего нужны омеги и какие они жалкие без альфы. Ему сказали, что если он будет хорошо работать, то в следующую свою течку получит альфу и это было лучшее обещание, которое Артур только мог получить.
Впрочем, у него все еще не было клиентов и Артур начинал бояться, что дело в том, что он настолько ужасный, что никому не нравится. Он видел, что не такой хрупкий и изящный, но неужели не найдется ни одного альфу, кто хотел бы его трахнуть или что бы Артур хотя бы ему отсосал? Судя по всему, таких правда не было и это пугало Артура.

А потом, кажется, кто-то нашелся для него. Артур не знал деталей, но владелец борделя, мистер Эридиан, лично велел Артуру наряжаться, ехать куда-то и “обслужить лучшим образом, что бы с тобой не делали!”,  а еще передать личную благодарность. Это все звучало немного пугающе, но вряд ли Артура будут убивать, в конце концов, за него заплатили и на него тратили время, а что бы с ним не делали… Ну, Артур думал, что он переживет. Ему придется.

Одежду для него выбрали, всучили высокие белые полупрозрачные чулки, туфельки на низком, устойчивом каблуке, очень короткую юбочку и почти обычную майку, которую подвернули повыше, велев хорошенько за ней следить. Дали в руку сумочку полную смазки и презервативов, велели не сметь и слова говорить, если альфа ничего из этого не захочет использовать, посадили в машину и куда-то повезли. Артур ехал, как на иголках, его мутило от нервов, но он старался держаться. Если это был важный заказ, почему туда отправили Артура? Он еще ни с кем не спал, даже игрушки никогда не пробовал и сосал он еще недостаточно хорошо. По крайней мере, он не мог принимать член глубоко в горло и удерживать его там, как другие омеги, а когда его заставляли ему становилось плохо и он задыхался. Хотя, может, этому клиенту нравятся как раз такие неумехи? Ценред, один из охранников, говорил, что у Артура очень приятно сжимается горло, когда он начинает задыхаться, он всегда доставал член только когда Артур уже почти терял сознание и всегда доводил его до слез. Может этому альфе нравится то же самое? Ну, тогда Артур должен справиться.
Впрочем, он в любом случае должен был справиться. Он ни за что не хотел проводить следующую течку так же ужасно, а судя по таблеткам, которые он теперь пил, она будет у него частой и стабильной.

Вопреки ожиданиям Артура у дома, куда его привезли, его просто высадили, велели найти мистера Эмриса, а дальше быть “хорошей омежкой”.

Пока Артур шел по дорожке от ворот до дома, он несколько раз чуть не подвернул ногу даже на таком каблуке, но вроде как справился и даже приноровился, только на мгновение замешкался у дверей, но велел себе не трусить.

Когда дверь ему открыл высокий и плечистый альфа, с длинными волосами, собранными в хвост, Артур на мгновение растерялся, облизнул нервно губы, переступил с ноги на ногу и осторожно пояснил:

- Здравствуйте. Я… мне нужно… Мне нужно к мистеру Эмрису. Меня послал мистер Эридиан.

Альфа сначала удивленно вскинул брови, потом нахмурился, а потом вдруг улыбнулся так широко и плутовато, что Артур даже немного расслабился. но вместо того, чтобы пропустить того в дом тот вдруг шагнул вперед и ухватив Артура за плечо потянул за собой.

- Пойдем, сладкий, я тебя отвезу. Мерлина здесь нет.

Артур моргнул удивленно, чуть смущенный этим “сладкий” не потому даже, что раньше его так не называли, - хотя и в основном Ценред и с издевкой, - а потому что в это звучало как-то почти по-дружески, тепло и это было странно. Очевидно, что Артур был омегой и шлюхой, зачем с ним так говорить?
Альфа посадил его уже в другую машину и Артур не сопротивлялся ни мгновения. Он позволил закрыть дверь и снова куда-то себя вести. Впрочем, на этот раз, его довезли до самых дверей, а потом и проводили, открывая.

- Не бойся, ты ему понравишься. Поищи его,, - широко улыбаясь подмигнул ему альфа и хлопнув по попе подтолкнул внутрь дома. Артур только благодарно улыбнулся ему через плечо и нервно сжимая в руках ремешок сумочки направился внутрь.

Вот так вот самому ходить по чужому дому было страшно, было страшно оскорбить альфу или, еще хуже, что он решит, что Артур что-то украл, но ему велели искать и так, наверное, было лучше. Наверное, если бы все в этом доме не пахло так замечательно, Артур боялся бы куда как больше и не решился бы в самом деле ходить вокруг, но запах… Он был таким хорошим, так успокаивал, так манил и Артур просто не мог сопротивляться, когда пошел на него.
Тот привел его прямо к альфе.
Артур осторожно заглянув в очередную комнату в которую, благо, была не закрыта дверь, и с облегчением выдохнул. Альфа сидел на диване, читая книгу, расслабленный и уверенный, в домашней одежде и явно никого не ждал. И да, здесь этого запаха было больше всего и альфа… он был такой красивый, хотя Артур видел его издалека и почти не мог рассмотреть лица. Он правда такой жестокий? Или все альфы такие же? Ценред был жестоким, да и другие охранники не сильно лучше, так что, быть может, Артуру не стоит даже думать о другом, в конце концов, это как раз соответствовало словам отца. А если все альфы такие, то этот был красивым и его запах был прекрасным, так что, наверное, это и был идеал.
Наверное, это хорошо, что Артур лишится девственности именно с ним, как бы больно это ни было. Ему просто нужно постараться, чтобы альфе понравилось.

- Мистер Эмрис? - наконец решился позвать Артур, привлекая к себе внимание и переступая порог комнаты. Правда, стоило только сделать несколько шагов ближе к альфе, как он замешкался, сбился с шага, остановился и вновь нервно облизнув губы неуверенно улыбнулся. - Меня отправил к вам мистер Эридиан. С его искренней горячей благодарностью. Чтобы я позаботился сегодня о своем папочке, - Артур решился улыбнуться чуть шире, сделал еще один шаг вперед и осторожно уточнил: - Вы же мне позволите?

Артур затаил дыхания, боясь пошевелиться, с того самого момента, как альфа только встал на встречу к нему. Боялся дышать, когда он навис над ним, когда потянулся, так крепко сжимая подбородок, скользя пальцем по губам, оценивая.
Он не понравится ему. Артур уже знал, уже понял - он не понравится ему. И на самом деле он всегда это знал. Наверное, совсем никого нет, кому понравился бы такой омега, как Артур, он не правильный, грубый, не красивый, ему даже поэтому дали простую футболку, потому что никакие милые кофточки и топики ему не подошли бы. Зачем только его одели в юбку? Наверное, он выглядит просто смешно, этот красивый, великолепный альфа сейчас просто рассмеется над ним и отправит Артура назад. И даже подумать страшно, что сделают с ним там после того, как Артур не справился со своим первым клиентом. Он не выдержит еще одну такую течку, просто не выдержит, он сойдет с ума, он умрет, а уж на каких клиентов ему рассчитывать после того, как его отвергнет самый первый и такой великолепный, было страшно даже думать.

Когда альфа заговорил, Артур в первый момент не поверил. Распахнул пораженно глаза и впервые, наконец, вдохнул, недоверчиво и радостно ему улыбнувшись. Он все еще поверить не мог, что альфа согласился его оставить даже после того, как разглядел. А еще слышать от него "малышку" и "принцессу" оказалось вдруг так приятно. Артуру не говорили ничего ласкового, если не пытались поиздеваться, а альфа звучал по настоящему ласково и даже улыбался ему, а не усмехался, как Ценред. Это было... это было вдруг так приятно.
Артур в самом деле хотел сделать для него все хорошо. Хотел позаботиться о нем. Хотел, чтобы ему понравилось и, быть может, Артур даже увидел бы его снова.

Впрочем, он еще не оставил Артура и об этом не нужно было забывать. Это было испытание, да? Артур должен был показать, что хоть что-то может и впервые все то, что его заставляли делать, показалось даже не таким плохим, раз теперь он мог доставить удовольствие этому альфе.

- Да, папочка, - все еще радостно и ярко улыбаясь кивнул Артур. Впрочем, примерившись было опуститься на колени, Артур остановился, поднял глаза на альфу и помедлив, неуверенно прикусил губу. Он мог что-то говорить? Мог вообще проявлять хоть какую-то инициативу, если он был здесь просто шлюхой? Или если он хотел лучше позаботиться об альфе, то это было нормально? Он огляделся, все еще сомневаясь, затем с надеждой взглянул на альфу и, повесив сумочку на запястье, осторожно положил ладони на его грудь мягко, неуверенно надавил, подталкивая. - Только, быть может... Вы снова сядете? Я хотел бы хорошо позаботиться о своем папочке и мне бы точно хотелось, чтобы вам было удобно. Чтобы вы могли расслабиться. - Нервно облизнув губы осторожно пояснил Артур, но тут же поспешно добавил. - Если вы хотите. Или, если вам больше нравится так, то я буду рад сделать все, что моему папочке больше нравится.

Каждый раз, когда альфа ему улыбался, у Артура сердце замирала. Это было самым плохим, что мог чувствовать омега на его месте? Или, наоборот, было замечательно, что он мог так относиться к своему первому альфе, кем бы Артур ни был? Впрочем, какая разница, если Артур был заворожен и восхищен альфе, он улыбался так красиво и даже шел у Артура на поводу. Это было глупо, это даже "слушаться" нельзя было назвать, но Артуру вдруг было так приятно, что альфа согласился, опустился, позволяя Артуру это маленькое самоуправство и сделать что-то с широкой и радостной улыбкой в ответ он не мог и не хотел. Замешкался только на мгновение, в самом деле взглянув на свою сумочку. Это было... это было не нужно? Альфа настолько не собирался его готовить? Не собирался пользоваться презервативами?.. На мгновение вдруг стало страшно, но что Артур мог поделать? Эридиан сказал выполнять все желания альфы и если альфа захочет брать его без презервативов и смазки, Артуру нужно будет с этим справиться.
Быть может, это будет к лучшему. Быть может, если на деле он окажется грубым и жестоким Артур сможет на сделать какой-нибудь ужасной глупости, вроде как влюбиться в своего первого клиента после одной встрече.
Вот только... если он забеременеет и его заставят избавиться от ребенка... Артуру казалось, что он не сможет. Хотя  и не знал, что бы мог сделать, чтобы этого избежать.
Впрочем, наверное, ему незачем было беспокоиться раньше времени.

В конце концов он все же отставил в сторону, взглянул на альфу с робкой надеждой, слушаясь его во всем и, наконец, шагнул ближе, опускаясь перед ним на колени. Стараясь опуститься плавно и изящно, как ему показывали другие омеги. Так, чтобы сесть на колени, позволив подолу юбки укрыть их. Они говорили, что это мило и симпатично и это в самом деле смотрелось так, просто Артуру казалось, что он все портит одним только своим видом. Но альфа называл его "принцессой", не прогонял и не смеялся, так что, может, все было не так плохо.
На коленях Артур подполз еще чуть ближе к альфе, вплотную устраиваясь между его разведенных коленок, положил на них ладошки, скользнув по коленям выше до самого паха и наклоняясь вперед постарался ухватить язычок молнии зубами, расстегивая его ртом. Правда, Артур не справился с первого раза и даже со второго, но на третий поймал, бросив на альфу снизу вверх быстрый виноватый, извиняющийся взгляд, прежде, чем потянуть язычок вниз, расстегивая. Потянулся руками, расстегивая пуговицу, развел края штанов в стороны, открывая себе больше места и все еще не доставая член по-кошачьи потерся о него сквозь трусы, чувствуя, какой горячий и твердый он под щекой. А еще, почему-то, так великолепно пахнущий! Альфа пах здесь просто чудесно и у Артура в самом деле слюнки выступали от этого запаха, желания оставить его как можно больше на себе и попробовать его на вкус. И Артур, не мешая себе, позволил немного потереться о него, прежде, чем осторожно подцепил зубами резинку белья, помогая себе руками потянул их вниз, высвобождая член, а как он только оказался на свободе поцелуями снизу вверх поднялся по нему до головке, украдкой вынюхивая и чувствуя, как его в самом деле ведет от этого члена, этого альфы и его запаха.

- Я и не думал, что альфы бывают такие аппетитные и вкусные, - мурлыкнул Артур, совершенно забывшись, прижмуриваясь и потеревшись о головку щекой. Впрочем, в следующий момент он вдруг понял, что несет, быстро и испуганно взглянул на альфы и точно извиняясь поспешно его лизнул. - То есть, я хотел сказать, что мой папочка просто великолепен. Спасибо, что не прогнали меня. - И осторожно, благодарно улыбнувшись ему наконец-то вобрал член в рот, стараясь принять его как можно глубже. Стараясь быть лучше, чем у него обычно получалось.

Артур тихо и с удовольствием застонал вокруг члена, когда альфа коснулся его волос. Это было удивительно приятно. Как поощрение, как симпатия, как комплемент. Словно бы он в самом деле делал приятное альфе, в самом деле заботился о нем и он не собирался жалеть о потраченном времени.

Артур очень старался. Пытался припомнить все, чему его учили, но член альфы был таким длинным, с ним было так сложно справиться, так сложно принять весь целиком и ведь самое сложное было даже не это... Он увлекался. Ценред учил его силой, но показывал, как нужно делать - проталкивать как можно глубже в горло, плакать, давиться, держать и смотреть на альфу. Горло от этого болело, от этого тошнило и всегда было очень тяжело, Артур старался запомнить, но сам ни разу так и не смог воспроизвести и ему показывали силой снова и снова. Но сейчас, хотя он и пытался вспоминать какие-то приемы, он вспоминал только то, что ему нравилось. То, что ему хотелось сделать с этим членом, а не то, что он "должен был делать для клиента".
Тот был таким вкусным, что Арутру нравилось его сосать и облизывать и таким нежным, что Артуру нравилось снова и снова его целовать. Он старательно вылизывал его от корня до головки, нежно и ласково сосал ее, обнимая губами, а затем пытался протолкнуть ствол как можно дальше, но всегда только так, как было приятно ему, а не так, как его учил Ценред.
А адьфа был таким добрым и великолепным, что помнить о своей ошибке было сложно.

И, боже, что он говорил! Артур застонал от удовольствия, принимаясь еще интенсивнее сосать его член, когда он говорил о том, что хотел бы, чтобы Артур делал это каждый вечер. О, он тоже хотел и не только потому, что был бы счастлив сбежать из борделя. Альфа был веливолепным и Артуру казалось, что он мог бы проводить часы у его ног, просто держа во рту его член, согревая и облизвая, весь пачкаясь в слюнях и привыкая к его вкусу настолько, что не мог бы без этого жить.
Артур прикрыл глаза, с удовольствием и готовностью застонав, безмолвно соглашаясь и мечтая о том, как бы это было бы здорово. Он в тайне называл бы этого альфу своим, ждал бы его каждый день, когда он освободится и встречал бы его на коленях. Или приходил бы в его кровать, если он был слишком уставшим, чтобы в самом деле позаботиться о своем альфе.
Конечно, только на время, Артур все равно бы был шлюхой и кто бы захотел делить с ней кровать, но он бы делал все, что может. Обслуживал и заботился о своем альфе так, как мог бы.

Постанывая теперь часто и тихо от яркого удовольствия, от комплиментов и фантазий, он потянулся, осторожно скользнув рукой в его белье и собирая в пальцы яички обхватывая из, нежно сжимая, массируя и лаская. Этому Артура учили мало, в основном все были заняты его ртом, но ему хотелось трогать альфу, ласкать его, восхищаться им и Артур хотел сделать все, что только сможет.

О Боже, неужели Артур в самом деле заслужил все эти стоны? Неужели он в самом деле мог доставить альфе такое удовольствие? В бордели его не слишком-то хвалили, скорее уж Ценред был всегда им недоволен, но Артур и сам никогда не хотел доставлять ему удовольствие, если он старался то только для того, чтобы все это быстрее прекратилось. Артур понятия не имел, что можно в самом деле так хотеть альфу, что можно так сильно желать доставить ему удовольствие и так радоваться, что в самом деле достиг в этом успеха.
А у него, кажется, получалось. Артур ласкал, как мог, старался для своего альфы, заглатывал как можно глубже, гладил пальцами такую нежную кожу и чувствовал, каким удивительно мокрым становится и сам только от одного вкуса и запаха альфы. Это было удивительно и приятно и как бы Артур хотел, чтобы это продолжалось как можно дольше. Чтобы он надолго запомнил этого альфу и то, как сладко альфу можно хотеть. И каким влажным можно быть для альфы, даже если когда дойдет до первого раза, все будет намного хуже, больнее и сложнее. Плевать, сейчас Артур наслаждался стонами своего альфы, его удовольствием и его желанием.

А потом альфа сжал волосы в руке, чуть надавил на затылок, удерживая и это в первый момент испугало Артура, но мистер Эмрис так и не надавил и Артур с благодарностью застонал вокруг его члена, сам стараясь в овтте принять его глубже, нежно поглаживая и чуть сжимая в пальцах уже такие тяжелые, налитые яички альфы, понимая, что тот в самом деле в шаге от освобождения. И все равно, когда альфа заговорил, Артура буквально током пробило, прошла дрожь по спине, оседая тяжелым напряжением в паху и Артур с еще большим рвением принялся сосать, поскуливая и постанывая вокруг члена. И чувствовал, как член дрожит и вибрирует на языке.

Впрочем, кода тот взорвался у него во рту, наполняя его спермой, Артур все еще был не готов. Он глотал и глотал, быстро и старательно, но на самом деле все равно не справился со всем, чувствуя, как семя выступает в уголках губ, стекая с губ и ниже по подбородку. Когда альфа, наконец, отпустил его и позволил отодвинуться, Артур напоследок облизал этот член со всех сторон и только после этого, облизнув губы, осторожно стер большим пальцем сперму с подбородка и облизнув его положил голову на колено альфе, снизу вверх взглянув на него.

- Я хорошо справился, папочка? - неуверенно улыбнулся он, все еще сжимая в одной руке член альфы до глупости не желая его отпускать. - Я смог позаботиться о вас? Я хотел бы доставить вам удовольствие, альфа, все, что я смог бы для вас сделать для моего великолепного папочки. Что бы Вы хотели?

Артур буквально расцвел от похвалы, широко и радостно улыбнувшись альфе. В этом смысле его жизнь в борделе не слишком отличалась от жизни с Утером - не похвалу для Артура никто и никогда не был так уж щедр. Что отличалось, так это то, что от Ценреда он вовсе и не ждал похвалы так же отчаянно, как от отца, но мистер Эмрис... Мистер Эмрис оказался совсем другим делом. Это было так глупо, то, что Артур так отчаянно хотел заслужить его похвалы буквально но только увидев, закрыв глаза на то, в чем она на самом деле заключается и какие стыдные и неприличные вещи Артур на самом деле делает. Почему-то с мистером Эмрисом тот казалось и правильным, и естественным, и идеальным.
А уж когда тот так ласково гладил Артура по волосам, Артур чувствовал себя какой-то размазней, настоящей лужей, которой хотелось со петь, скулить и жаться к своему альфе. И напоминать себе, что этот альфа не его, было очень сложно.

Но хорошо, что эти глупые, счастливые и размягченное чувства отвлекали Артура от возбуждения, которое, наверное, было очень неправильно испытывать. Он был здесь явно не для своего удовольствия и думать об этом не стоило, даже если вкуса и члена альфы казалось не испытывать его невозможно.

На слова Альфы, все еще словно чуть пьяный от похвалы и удовольствия, Артур тихо хихикнул, поцеловал на прощание этот красивый член и потянулся, осторожно заправлял его обратно в белье альфы. И только после этого прижался щекой к его колену и со счастливой улыбкой снизу вверх взглянул на своего... нет, нет, на мистера Эмриса, но он все равно был таким ласковым, таким добрым, таким вкусным и сексуальным, так великолепно пах, что Артур был слишком счастлив, что тот все еще хотел провести чуть больше времени с ним.

- Артур, - с чуть смущенной улыбкой представился он, приятно удивленный, что альфе вообще интересно имя какого-то мальчишки из борделя. А помявшись мгновение, он все же неуверенно, чуть тише признался, опустив глаза: - но мне нравится, когда Вы называете меня всеми этими ласковыми словами. Папочка очень добро ко мне, такой нежный, как никто раньше. Мне очень приятно. Если можно. Еще немного... - совсем смутился Артур, чуть повернув голову, утыкаюсь лицом в колено альфы, скорее даже прячась в нем целиком и ненавидя себя за то, каким огнем полыхают его щеки, судя по всему, вплоть до самой шеи. Альфе же не будет неприятно, что Артур такой дурак и вообще имеет наглость о чем-то просить? Он же может о чем-то просить?

О боже, он должен попросить!

Артур вспомнил вдруг, вскинулся испуганно и подняв голову с колена альфы вскинул на него растерянный и виноватый взгляд.

- О, да, конечно, я готов, папочка, только можно... Ничего если... Можно, я я возьму свою сумочку? - неуверенно попросил он. - Я... Там... Немного, чтобы я мог лучше приготовиться... Я никогда еще не был с альфой в этом смысле и мой папочка такой большой, чтобы я - смог... - и только сейчас, сказав, вдруг перепугался еще больше, поняв, что на самом деле ляпнул. Что с ним будет, если мистер Эмрис оскорбится на то, что Эридиан подложил под него неопытного омегу. Если он решит, что это какой-то признак неуважения ему лучше бы сдохнуть до того, как он вернется в бордель. Страх моментально накрыл Артура с головой и он перепугано затараторил, крепче сжав пальцы на колене альфы, теперь глядя на него с настоящим страхом: - Вас же не оскорбит, что я еще не был с альфой? Пожалуйста, мистер Эмрис, я буду очень стараться! Я все-все сделаю, если я не могу ничего брать, если вы не хотите, чтобы я был готов, я не буду. И мне говорили, я буду очень стараться, пожалуйста, умоляю вас, я сделаю все-все-все, вас никто не хотел оскорбить. Простите и пожалуйста, пожалуйста, не прогоняют меня, папочка, меня так страшно накажут, я все для вас сделаю, пожалуйста, простите меня, простите!

Артур замолчал в один момент, стоило только альфе подать голос, точно у него в этот момент язык отрезали. Замолчал и с испуганно замершим сердцем следил, как альфа отцепляет от себя его пальцы и поднимается на ноги. Артур все испортил, все-все-все испортил, он боялся подумать, что с ним сделает Эридиан и не меньше ужасался мысли, что его встреча с этим замечательным альфой сейчас закончится и Артур больше никогда его не увидит. Конечно, он не был его альфой, Артур напоминал себе это много раз, но мистер Эмрис все равно был лучшим альфой, о каком только можно было бы мечтать. Все равно если Артур когда-нибудь будет достаточно глупым, чтобы фантазировать, теперь это всегда будет мистер Эмрис, даже если Артур сам все испортил.

Он замер у ног альфы, испуганный, огорченный, не смея издать и звука, даже дышал через раз и потому, когда альфа вдруг подхватил его на руки, Артур буквально метнулся вперед, вцепившись в его шею, крепко и отчаянно обнимая альфу и прижимаясь к нему, а когда он не побрезгjвал оставить на губах Артура быстрый поцелуй, он и вовсе благодарно ща скулил, потянувшись, покрывая легкими и благодарными поцелуями его щеку, скулу, целуя висок и потираясь носом о колючую, аккуратную бороду.

- Спасибо, папочка, - благодарно выдохнул Артур чуть слышно, крепче обнимая альфу и даже думать забыв о своей чертовой сумочке. Пусть все будет так, как хочет мистер Эмрис. И если он думает, что Артур справится с ним и без смазки, значит Артуру не остается ничего другого, как очень постараться для своего папочки.

Он не смотрел по сторонам, пока альфа нес его. Только обнимал его крепко, пояса лицо на его плече и мысленно благодарил его десятки раз, что альфа дал ему шанс.
Когда тот уложил его на кровать, на самом деле Артур и не знал, к чему готовиться или что делать. На мгновение ему стало интересно оглядеться, но альфа не оставил его без своего внимания ни на секунду и на самом деле это был откуда важнее. На самом деле, стоило мистеру Эмрису нависнуть над ним, как Артур улыбнулся ему радостно и благодарно, с готовностью потянул руки, обнимая того за шею и сам прижимаясь к альфе ближе. Он сам подался вперед, когда тот потянулся к его губам, счастливый, что получит еще один поцелуй, фактически второй в его жизни, но этот... Этот поцелуй был совершенно другой и Артур в первый момент одновременно растерялся, испугался и был оглашен тем, каким страстным и чувственным тот оказался. Артур выдохнул пораженно, открывая рот и подставляясь, еще не понимая, как правильно ответить, но податливj позволяя себя целовать так, как альфе больше хочется.
И раньше, чем Артур смог уследить, этот поцелуй уже прошел дрожью по нервам, оставил его дрожать и скулить, чувствуя возбуждения между ног и как в самом деле мокро становится в трусиках. Артур громче застонал в губы Альфы и почти не отдавая себе в этом отчета закинул одно колено на его бедро, пытаясь прижатmся ближе и потереться об альфу. Теперь, когда юбка задралась, обнажая скромные, но все же женские нежно-голубые хлопковые трусики с бантиком спереди и тереться об альфу оказалось совсем легко, Артуру и самому особенно понравился свой наряд.
Он должен был делать что-то другое, наверняка должен был, но Артура абсолютно повело от этого поцелуя.

Артур дрожал под альфой, забывая о своих страхах под его руками. Мистер Эмрис в самом деле был таким ласковым и таким нежным с ним, нависал сверху так удивительно приятно и надёжно, целовал так сладко, а когда его рука скользнула по бедру Артура, когда оказалась под футболкой, лаская сосок, Артур вскрикнул, выгибаясь под ним. Это было так странно и так ново, Артур и подумать не мог, что в сексе кто-то будет уделять ему внимание, ведь это он был здесь, чтобы ублажать кого-то, чтобы ласкать и стараться и чтобы с ним делал всё, что пожелают, со смазкой или без.
Только вот о том, что мистер Эмрис сделает ему больно, было словно всё более и более невозможно даже задумываться. Мистер Эмрис был идеальным, и идеально пах и ласкал Артура тоже идеалаьно и хотя это он здесь должен был стараться для альфы, он ничего не мог с собой поделать, выгибаясь под ним, постанывая в голос всё громче и подставляясь под прикосновения и поцелуи. Артур даже откинул голову, подсттавляя шею и мелко подрагивая, запустил пальцы в волосы альфы и тихо заскулил, когда тот оставил засос. Это было странно, и сладко, и словно давало Артуру шанс представить, как чувствовалась бы метка альфы на шее. Или хуже - мечтать, как ощущалось бы, если бы метку ему поставил мистер Эмрис.
Невозможная, сладкая мечта и все-таки Артур заскулил громче, сгибая в колене и вторую ногу, прижимая ту к другому бедру альфы над ним.

Артур поднял руки, покорно выб раясь из футболки и это одновременно было стыдно и очень хорошо. Альфа хвалил его и делал комплименты и казалось от этого Артур окончательно терял голову, сам не отдавая себе отчёта во всех тихих, невнятных звуках, которые благодарно издавал в ответ, постанывая, поскуливая и хныкая.

Артур хотел быть его деткой, его принцессой и его омегой, он хотел быть идеальным для своего альфы, даже если мистер Эмрис хотел играть в эту игру только одну ночь. Даже если по какой-то причине он, такой добрый, не позволил ему забрать сумочку, но на самом деле, чем больше Артур извивался и  выгибался под ним, чувствуя, как скользко и мокро становится под попкой, тем больше соглашался, что, наверное, он в самом деле справится и так. Впрочем, думал об этом Артур не всерьез, а как-то мельком и вскользь. Просто о том, что он настолько мокрый, что альфа так возбуждает его, что, кажется, он будет готов к нему и сам, как хороший омега.

Быть полуголым под альфой, с задранной юбкой, в женских трусиках, испачканных с двух сторон в смазке сзади и с пятном над головкой члена спереди было стыдно, но почему-то стыдно в хорошем смысле. Артур напоследок крепче сжал бёдра альфы коленками, а затем развёл их в стороны,точно приглашая. Потянулся жадно и нетерпеливо в ответ, перкхвтывая поцелуй и жалобно заскулил, когда он оборвался. Впрочем, не успел он потянуться следом, как альфа опустился ниже и Артур выгнулся, подставляя грудь под губы, слепо шкря руками по спине и плечам мистера Эмриса, жёлтая трогать его, ощущать, гладить и лучше бы целовать.

И всё же одно слово просочилось сквозь дымку возбуждения и Артур растерянно нахмурился, медленно соображая и удивлённо взглянул на альфу, переспросив:

- Единственным? - с трудом выдохнул он, одной рукой гладя того по плечам, запустил пальцы второй в волосы и неуверенно уточнил: -Почему?

Боже, как Артур хотел бы этого. Чтобы он принадлежал толькльмистеоу Эмоису. Чтобы у него в жизни не было других альф. Не потому даже, что он не хотел быть тем, кем он теперь был, - хотя он и не хотел, - а потому что быть омегой мистера Эмриса было бы так чудесно.

У Артура сердце билось так заполошно и быстро, что ему казалось, что оно вот-вот вырвется у него из груди. А ещё у него перехватывало дыхание и щипало глаза и это было просто ужасно. Разумеется худшее, что только мог бы сделать Артур, так это сейчас расплакаться под альфой. Вряд ли кому-то понравится трахать плачущую омегу, которая должна бы вести себя в постели, как профессионал. Быть может, мистер Эмрис просто не понимал, до какой степени Артур на самом деле ничего нет умеет? Но думать так не получалось, мистер Эмрис был просто идеальным альфой, он вёл себя, как лучший в мире альфа, так же пах и так же ласкал Артура, он просто не мог думать, что после таких слов тот вдруг разочаруется в нём и вышвырнет Артура обратно в бордель так же, как это сделал его отец.
Его отец был ужасным, а мистер Эмрис - лучший в мире.

И все-таки Артур был достаточно глупым, чтобы тихо всхлипнуть, удерживая взгляд мистера Эмрис, пока тот окончательно избавлял его от трусиков.
Даже если мистер Эмрис потом в нём разочаруется, даже если захочет вернуть его обратно, Артур будет счастлив быть рядом с ним всё то время, которое тот разрешит и очень стараться для своего папочки. Он обязательно научиться всему, чего не умеет и будет всё делать именно так, как нравится альфе. И он уже почти собрался сказать всё это ему, как мистер Эмрис скользнул языком по его возбужденному члену и Артур пораженно вскрикнул, буквально подпрыгивая на кровати. И даже проникнувший в него палец не поражал так сильно, как то удовольствие, которое принес ему мистер Эмрис, приласкав член.

- Боже, альфа! Папочка! - пораженно выдохнул он, глядя на альфу растерянно, испуганно и совершенно ошеломлённо. - Это слишком хорошо! Боже, я не знал, что это так хорошо, пожалуйста, я не смогу так долго, я не умею терпеть, простите, папочка, простите, я правда еще не умею. - Всхлипнул он виновато и испуганно, всё ещё совершенно поражённый и разбитый этим удовольствием. - Я правда-правда хочу сделать Вам хорошо, я хочу Вам нравится, я правда хотел бы быть хорошим мальчиком только для вас, но Вам не нужно... Если вы будете так делать, я не смогу сдержаться. - Виновато проскулил он, крепко цепляясь за плечи альфы и не отводя от него взгляда, в котором все еще были смешаны и страх, и удовольствие, и благодарность, и желание, и неприкрытая, откровенная потребность сделать для своего альфы все, что он только может.