Артур никогда в жизни ни у кого не сосал и сейчас, где-то на краю сознания, - том, которое не было захвачено тем, что это мистер Эмрис, и что Артур делает это с мистером Эмрисом, и что мистер Эмрис ему разрешил и, кажется, тому это нравится, - задавался вопросом, всегда ли это так потрясающе? От того всегда так захватывало дух? Потому что, на самом деле, Артур не знал, как оторваться. Член мистера Эмриса в руке был тяжелым и горячим, а еще очень нежным и Артуру нравилось охватывать его губами, чувствуя, какой он твердый и нравилось чувствовать его вес на языке, не говоря уж о вкусе. Ему нравилось целовать головку и облизывать ее со всех осторо, напрочь забыв о стыде и о том, каким жадным он, должно быть, выглядит со стороны.
Быть может, сосать любой член было бы так де хорошо, но Артуру все же казалось, что мистер Эмоис был исключением. Что ничей другой член не был бы таким же великолепным, что чужие пальцы в волосах не дарили бы такого же удовольствия и Артур, жмурился и стонал, не только из-за того, что делал сам, но и от того, как Мир один держал его. Эта рука в волосах была как безмолвная поддержка, как одобрение, как защита и, черт возьми, Артур впервые в жизни сосал член, растянувшись на земле в каком-то заповедники, а чувствовал себя уютнее, защищенные, полнее и лучше, чем когда-либо в своей жизни.
...если он надоест мистеру Эмоису, это, должно быть, убьет Артура и, быть может, даже не в переносном смысле.

Когда рука чуть крепче сжалась в волосах, Артур вопреки своей неопытности сразу сообразил к чему это и не сдержал еще одного длинного стона, полного смеси восхищения и сожаления. Ему все еще было недостаточно, но как он был рад, что мистеру Эмрису с ним так хорошо.
А потом по его телу вдруг прошла неясная, нежная, ласковая волна, точно лаская его всего под и этого, вкупе с пульсирующий на языке тяжелым членом оказалось достаточно, чтобы и самому кончить в штаны, как малолетке, даже ни обо что толком не потеревшись.

Артур насадился на член так глубоко, как только мог, принимая все, что мог, пытаясь подстраиваться под брызнувшую в в горло струю, глотая, но опыта на то, чтобы ловко все это провернуть, все же было недостаточно. Что-то все равно скользнуло по губе, потекло по подбородку и Артур, убедившись, что больше ничего не получит от этого члена, неохотно выпустил его изо рта, полоса напоследок головку, облизнул губы и постарался с лизнуть с подбородка то, что упустил. Но прежде, что он успел закончить, мистер Эмрис потянулся к нему и Артур с жадным нетерпением прижался щекой к его руке, на мгновение благодарно прикрыв глаза. И с такой же готовностью подался вперед в поцелуй, встречая губы Миррдина на полпути и отвечая страстно и нетерпеливо. Открывая губы в приглашении, скользнул по ним языком и все еще такой жадный и нетерпеливый до мистера Эмриса.

И все же он нашел в себе силы подтянуть колени, продвигаясь ближе и, сам разорвав поцелуй, уронил голову на плечо Миррдина, весь обмякнув на его груди, прижимаясь к нему и тихо переводя дыхание.

- Я хочу, чтобы Вам было хорошо со мной, - потеревшись щекой о его плечо смущенно шепнул Артур. - Хочу со всем хорошо справляться для Вас. И чтобы вы не жалели, что связались со школьником и не передумали. - Артур помедлил, облизал губы и, решившись, подался чуть вперед, прижимаясь поцелуем к шее мистера Эмриса, такой красивой шее, такой тонкой, Артур всегда этого хотел и еще тише, неуверенный, что мистер Эмрис не подумает о нем черти что, еще тише добавил: - И мне очень понравилось. Вы такой вкусный... я бы хотел делать это чаще. В разных местах.

То, как мистер Эмрис подставлял ему шею, как разрешал, как почти что приглашал... У Артура дыхание перехватывало от этой вседозволенности и на самом деле сам он понятия не имел, как еще не расписал эту идеальную шею яркими отметками, словно мистер Эмрис в самом деле и полностью принадлежал ему. Пока он держался и только лишь осыпал кожу поцелуями. Впрочем, стоило только мистеру Эмоису начать говорить, если после первой похвалы Артур тихо, почти со стоном выдохнул ему в шею, прижимаясь к ней губами, дальше замер, прислушиваясь.
И, Господи, как Артур может только доказать мистеру Эмоису, что он не в конец испорчен, если от всего, что тот говорит, у Артура дрожь пробирает по-твоему телу и он только крепче прижимается к Миррдину? Артуру нравилась мысль стонать под ним, нравился сам образ мистера Эмриса, нависающего над ним и полностью присваивающего Артура. Его тело, его сердце, его душу, всего его без остатка. И, черт возьми, не Артур это сказал, но мысль о не самых скрытых местах Артура возбуждала тоже. Чтобы была опасность, что кто-то может заметить их и узнать, как хорошо Артур может сделать мистеру Эмоису, как тот ценит эти старания и что сделал свой выбор, выбрав Артура.
И да, Артур очень хотел раскрасить его своими отметками и сам был счастлив носить отметки Миррдина, так откровенно принадлежа ему.
Артур не знал, насколько плохо допускать такие собственнические мысли, быть таким жадным и делать все это так рано, фактически на первом свидании, но кажется мистер Эмрис был не против и Артуру это так сильно нравилось.

Но мистер Эмрис продолжал говорить, продолжал нашептывать и у Артура дыхание перехватывало от его слов. Он чуть отодвинулся, чтобы иметь возможность заглянуть в лицо Миррдину и был вознагражден прямым, тяжелым взглядом, взглядом, который словно обволакивал, словно прижимал к земле, но Артуру казалось, что и прижимает он только к самому мистеру Эмрису и обволакивает им же. Быть может то, что он говорил, должно было пугать или Артур не должен был верить, но Артур верил, не мог отвести глаз от его взгляда и только краем сознания понял, что роняет какие-то нелепые звуки, не то всхлипывая, не то хныкая под этим взглядом, под этим обещанием не отпускать его никогда, под тем простым знанием, что он хочет Артура себе таким, какой он есть и Артуру даже не нужно пытаться превзойти себя, чтобы это внимание, - даже это желание, - заслужить. Самое плохое? Это единственное, что звучало просто смешно. Артур не мог представить ничего лучше, не мог поверить, что на самом деле может получить так много на такой безумный срок. Что может получить Миррдина Эмриса себе навсегда, что он хочет Артура так надолго и что он предполагает, что не передумает, даже если Артур его разочарует, а это-то точно рано или поздно произойдет.
Эта мысль на мгновение испугала, прорвалась сквозь пелену разгорающего счастья, но Артур запретил себе думать об этом сейчас.

Мистер Эмрис все еще смотрел на него, а Артур все еще не мог отвести от него взгляда, с удовольствием подставляясь под легкий поцелуй или с готовностью прижимаясь ближе, наслаждаясь такими крепкими объятиями, чувствуя себя до такой степени нужным.

- Вам вовсе не нужно обещать мне так много, - смущенно поморщившись неловко улыбнулся Артур. - Я может еще и учусь в Хогвартсе, но это уже последний курс, я не ребенок и все понимаю. Мне хватает того, что пока Вам все нравится и у нас... между нами... что мы с вами... - Артур сбился, поняв, что не знает, как это назвать, чтобы не выглядеть глупо, не решить лишнего за мистера Эмриса и не насмешить его. А итоге Артур опустил глаза, неловко теребя ворот рубашки Миррдина и смущенно закончив: - Ну, что это что-то. У нас с вами. Мне этого хватает...

Только вот это была неправда и стоило словам только сорваться с губ, как Артуру стало стыдно за свою ложь. Он не хотел врать мистеру Эмрису и не должен был врать. Но быть для него сумасшедшим школьником, каким-то сталкером, навязчивым, как влюбленная девчонка - это было бы и того хуже.
И все-таки Артур врал и длинно выдохнув, прикусив губу и так и не поднимая глаз он все же тише добавил:

- Ну, пока. Пока хватает, но я обещаю, что в любом случае никогда не буду преследовать вас и не буду каким-то странным навязчивым парнем, который заставит вас жалеть, что вы с ним связались. Что бы не случилось, я точно не хочу, чтобы вы когда-нибудь жалели, так что в случае чего, я обещаю, - и набравшись уверенности, Артур поднял глаза, встречаясь взглядом с Миррдином и искренне кивнул: - Я обещаю, что Вы всегда можете поговорить со мной и я все пойму. Все это не станет для Вас чем-то ужасным, я обещаю, и я никому не скажу и постараюсь не слишком на вас пялиться в классе, чтобы у вас не было проблем. Хотя, конечно, это будет сложно, - добавил Артур с улыбкой. А затем, помедлив, потянулся, сам осторожно коснувшись губами уголка губ мистера Эмриса, тихо шепнув: - Я хочу всего, так долго, как только можно. И я не девчонка, чтобы мне были нужны какие-то ухаживания или что-то такое. Все это здесь, сейчас... Мне очень понравилось. И то что я делал - тоже. Очень сильно. Так что я хочу всего, мистер Эмрис, вам точно не стоит сдерживаться или точно не из-за меня.

Может это было и не правильно, но на самом деле Артуру было абсолютно плевать, заметят его школьные приятели и все прочие однокурсники, каким взглядом Артур смотрит на мистера Эмриса или нет. В конце концов, не смотреть на него так было бы попросту глупо, мистер Эмрис был потрясающим и все, у кого есть мозги и глаза, должны были бы смотреть на профессора ЗОТИ именно так.
Совсем другое дело, что Артуру хотелось бы, чтобы и мистер Эмрис смотрел на него как-то по-особенному и другие это тоже видели. Видели и знали, что этот потрясающий мужчина уже занят, что у него уже кто-то есть и что этот "кто-то" - Артур. О, как бы ему этого хотелось, так сильно, что от одних только мыслей, одних только представлений у него заходилось сердце быстрым стуком и перехватывало дыхание. Он хотел бы принадлежать мистеру Эмрис. Так сильно хотел бы.

И все же мистер Эмрис точно бы был совсем не против, точно бы не беспокоился вовсе ни о чем и Артур и сам выдохнул, разулыбавшись. Чуть переместил руки, охватывая ладонями его шею, поглаживая ту аккуратно большими пальцами и прежде любых слов сам потянулся за новым поцелуем. Немного неуверенным, но долгим, сладким и благодарным. А оторвавшись от его губ ткнулся носом в его щеку и зажмурился, тепло вздыхая в самое ухо мистера Эмриса:

- Я не беспокоюсь, если кто-то увидит, как я смотрю на Вас. Можно подумать, на Вас вообще можно смотреть иначе. И я был бы рад, если бы... Ну.... Если бы и Вы смотрели на меня как-то по-особенному, чтобы, ну, для других это был бы я. Чтобы все знали, что Вы смотри на меня. И что чего-то хотите со мной. И что я могу целовать Вас и прикасаться к Вам и не только это.

Чтобы все знали, что Артур полностью принадлежит этому человеку и что Миррдин Эмрис и сам хочет им обладать. Но сказать это вслух казалось слишком сложным, смешным, что это будет даже жутко, что бы там мистер Эмрис не говорил. Так что Артур так и не решился, вместо этого сдвинув правую ладонь ниже и скользнул носом по щеке, зарываясь в бороду, ниже, пока не прижался губами к шее, к тому месту, где недавно еще была его рука.

- Я постараюсь говорить, - шепнул Артур, снова и снова касаясь этого места губами, не в силах оторваться от Миррдина, словно бы уже сейчас, сразу, попав в зависимость от него. - Но я сам не все знаю. Это все впервые для меня, но мне все очень нравится. С Вами мне нравится все и я хочу всего. И совсем не хочу этого скрывать. Мы не в одинаковом положении. - Хмыкнув, с тихим смешком шепнул Артур. - Это вы связались со школьником. Выпускником, но если уж откровенно... А вот я. - Он усмехнулся еще раз и прижавшись губами к шее чуть больше, теперь перемежал каждое слово с поцелуями: - Я связался с потрясающим, великолепным, восхитительным мужчиной, кто угодно хотел быть на моем месте, но мне совсем не хочется его кому-то уступать, пока Вы сами об этом не попросите.

Как бы Артур хотел, чтобы так и было. Чтобы мистер Эмрис никогда и ни на кого не захотел бы поменять Артура и сам бы считал чём-то значимым быть рядом с Артуром. Чтобы это правда было бы место, от которого Миррдину могло бы не хотеться отказываться.
Но это всё - потом. Сейчас это всё и вовсе казалось такими мелочами. Значение имело то, что мистер Эмрис был с ним здесь и сейчас, хотел быть здесь, позволял Артуру так много и обещал ещё больше. И Артур знал, что ему нужно бы остановиться. Что не нужно рисковать мнением Пиридина, что бы он не говорил. Да и за себя он не мог быть абсолютно уверен, что он в самом деле готов сейчас абсолютно на всё, учитывая, что ничего из этого у него прежде и не было, но... Но как бы Артур мог оторваться от него? Особенно, когда мистер Эмрис так приглашающе запрокинул голову, подставляя шею и Артур чуть ли не заурчал, оторвавшись на мгновение только для того, чтобы взглянуть на всё это великолепие, прежде, чем снова на него наброситься.

- Думаю, что я готов, - жарко и жадно выдохнул Артур, скользнув осторожно языком по его шее и чуть прихватив губами тонкую кожу, чтобы сразу следом поцеловать обиженное место. - Что я хочу с вами всего и совсем не могу ждать. - Шепнул он следом, точно кот, потеревшись лицом в сгибе, между плечом и шеей Миррдина, чтобы в следующий миг снова накинуться на его шею с не слишком отдавая себе отчёт, когда не прекращая поцелуев потянулся к рубашке мистера Эмрис, расстегивая ту и спускаясь поцелуями ниже. - Я хотел бы принадлежать вам. - Пьянея от охватывающего его желания решился выдохнуть Артур. - И я хотел бы увидеть, как вы теряете контроль.

Артур ожидал оказаться спиной на траве, когда Миррдин подался вперёд и Артура это более, чем устраивало, но когда под ним, вместо твердой земли и колючей травы оказался вдруг мягкий матрас, Артур распахнул глаза, глядя на мужчину перед ним с недоверием и восхищением одновременно.
В его глазах сияло золото и у Артура на мгновение выбило воздух из лёгких. Он слышал, что это была древняя, мощная магия, которая уже покинула современных магов, но дыхание у него сбилось не от этого. Ему было сложно дышать, потому что это было красиво, потому что Мир один Эмрис был прекрасен и потому что это золото отзывалось восхищением, но кроме этого, Почему-то, благодарностью и странным болезненным уколом, словно Артуру по какой-то причине было жаль его видеть или жаль его видеть только сейчас... Артур не понимал и у него не было на это времени. Губы мистера Эмриса быстро выбили из головы все глупые мысли и смутные образы и для Артура не осталось ничего, кроме этого потрясающего мужчины, которому он хотел принадлежать. О, как хотел… Артур никогда раньше не чувствовал этого, не ощущал такой потребности подчиняться кому-то, не желал никогда почувствовать свою принадлежность, ощутить, что он принадлежит кому-то, чтобы им владели целиком и полностью, точно держали за сердце и знать, что его сберегут и никогда не отпустят…
…конечно, их отношения с мистером Эмрисом были не про это. Должны были быть не про это. Они не так давно познакомились, у них была огромная разница в возрасте, никто не стал бы воспринимать школьника всерьез, но… Миррдин так много раз повторял, что он никуда не отпустит Артура, что его все устраивает, что он всего этого хочет, он звучал так, словно пытался Артура напугать, но вместо этого Артур ему верил и верить так сильно хотел.

Слышать как мистер Эмрис почти что рычит от желание, чувствовать на себе его сильные руки, ощущать себя в его власти было так хорошо. Артур выгнулся ему навстречу тяжело дыша и желая чувствовать больше, быть ближе. И отвечал на поцелуи Артур так же - жадно и нетерпеливо, быть может недостаточно умело для такой страсти, но захваченный ей с головой, отдаваясь ей, - и мистеру Эмрису, - целиком.
И когда чужие руки начали скользить по его обнаженной груди, лаская, точно отмечая, Артур совсем потерял себя в этом наслаждении, выгибаясь и не стесняясь уже стонать вслух, как какая-то доступная девчонка. Впрочем, Артур пусть и не был девченкой, но, кажется, сейчас был абсолютно доступным для мистера Эмриса. Он весь принадлежал ему и хотел принадлежать еще больше.

Когда тот вдруг оказался между его ног Артур это упустил, но когда он обхватил губами его член, когда пропустил его так глубоко, когда чувств вдруг стало так много и они стали такими сильными, когда удовольствие стало таким интенсивным, Артур взвыл в голос, почти закричал от наслаждения, подаваясь вперед, еще ближе, но в следующее же мгновение вдруг подался назад, стараясь отстраниться, приподнялся на локте и быстро потянулся к Миррдину, настойчиво отталкивая его.

- Нет-нет-нет, пожалуйста, - лихорадочно бормотал он, несчастными и лихорадочными глазами глядя на него, почти скуля и умоляя одновременно. - Это слишком хорошо. Слишком приятно. Вы такой потрясающий… Я сразу кончу, я не хочу, я не… - он сбился, нервно облизнул губы, одновременно стесняясь того, что хотел попросить и слишком захваченный желанием, чтобы смолчать. Он помедлил мгновение, несчастно глядя на Эмриса, а затем, подавшись вперед, садясь на кровати, обвил руками его шею, быстро целуя, а в следующий момент прижимаясь губами к его уху, поспешно вышептывая свои желания: - Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, возьмите меня, я хочу принадлежать вам, хочу быть вашим, совсем, полностью, хочу чувствовать вас внутри, хочу чтобы вам было хорошо со мной, чтобы вы кончили в меня, чтобы я чувствовал себя вашим, хотя бы на время, чтобы я был совсем вашим, пожалуйста, я так сильно хочу.

Наверное, те звуки, которые издавал Артур, лучше всего описывались, как хныкать, но ему всё ещё было всё равно. Ему было бы сейчас не стыдно даже плакать, потому что всего, что делал с ним Миррдин, было слишком много и слишком хорошо и Артур всё равно не мог сосредоточиться ни на чем, кроме всего этого. Кроме удовольствия, прикосновений и мистера Эмриса, который заслонил сейчас собой весь мир Артура. Который и был сейчас целым миром.

Артур так не хотел отпускать его из объятий, когда тот уложил его обратно на кровать, но всё, что он делал, всё, что говорил, как целовал, того стоило. И это обещание принадлежать ему навсегда, которое могло бы пугать, отзывалось головокружительным счастьем и Артур, не скрываясь, в голос застонал в этот поцелуй, полный благодарности, нетерпения и счастья.
Он в самом деле чувствовал себя абсолютно счастливым рядом с мистером Эмрисом, в его руках, окружённый им и восхищённый мыслью, что это, он, теперь с ним навсегда.

А потом вокруг его члена сомкнулось невидимое кольцо и Артур снова застонал в голос, откидываясь на подушку, запрокидывая голову и выгибаясь ему навстречу. И одна только мысль, что мистер Эмрис будет контролировать его удовольствие до такой степени, что сам решит, когда ему кончать, пронеслась вспышкой нового, яркого удовольствия.

А потом Миррдин потянулся к нему дальше, ниже, проник внутрь пальцами и стало совсем хорошо. Артур никогда этим не занимался, даже сам толком себя не трогал или уж точно не так, чтобы понять что-то всерьёз, но ему всегда казалось, что это тяжелее и больнее. Но сейчас он чувствовал, как широко раскрыт, мог только догадываться, сколько в нём пальцев и всё это было слишком хорошо. Всё это приносило одно только наслаждение, а голос Миррдин и вовсе заставлял терять голову от всего происходящего. От всего, что он с ним делал.

Всё ещё откидываясь на подушки, задыхаясь от наслаждения, Артур упёрся пятками в матрас, приподнимаясь навстречу проникновению, поддаваясь вперёд, стараясь принять как можно больше и не замечая, как хрипло дышит, перемежая вздохи со стонами и хриплыми словами.

- Да, да, пожалуйста, - не то хрипел, не то скулил Артур, приподнимая бёдра, стараясь принимать как можно лучше и то и дело то забывая, что нужно расслабляться, сжимая пальцы внутри, то снова вспоминая и тяжело выдыхая, стараясь для мистера Эмриса. - Вы такой... Я так хочу... Это так... Совсем вашим... Пожалуйста.

Не отдавая себе отчёта бормотал, просил и умолял Артур, наслаждаясь всем тем удовольствием, которое творил с ним Миррдин, а потом тот вдруг коснулся чего-то внутри и Артур дёрнулся на кровати, словно его подбросило ударом тока. Дёрнулся, вскинулся, выгнул спину почти дугой, запрокидывая голову, упираясь макушкой в подушки, скомкал в кулаках постель под ним и, кажется, даже закричал от удовольствия. А ещё от остро пронзившего тело разочарования, потому что если бы мистер Эмрис что-то с ним не сделал, Артур совершён точно кончил бы сейчас. И это было и сладко, и мучительно.

- Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! - снова принялся умолять Артур, почти плача и отпустив простыни потянулся к мистеру Эмриса, стараясь схватиться за него и абсолютно теряя голову во всем этом наслаждении и не отдавая себе отчёта во всей что говорил и чего просил. - Я готов, мне так хорошо, это так хорошо, пожалуйста, возьмите меня, сделайте это, я так хочу вас, хочу быть вашим, только вы, пожалуйста, пожалуйста, я так хочу, я всегда хотел только тебя, если бы я только понял раньше, Мерлин, черт побери, пожалуйста, мистер Эмрис, пожалуйста!

Это было так хорошо, слишком хорошо, у Артура кружило голову, выбивало воздух из легких, разбивало окружающий мир на осколки и заменяло все это на мистера Эмриса. Миррдин Эмрис в этот момент становился его воздухом, его миром, его всем. И какое-то еще имя точно вертелось на губах, на подкорке, наполняло легкие, танцевало точно бы на кончиках пальцев, но ускользало и, честное слово, сейчас Артуру было не до этого. Абсолютно и совершенно.
Сейчас ему было слишком хорошо.
Сейчас Артуру казалось, что с мистером Эмрисом ему всегда будет слишком хорошо. Он был уверен, что ему всегда будет слишком хорошо с мистером Эмрисом. Иначе и быть не могло.

Мистер Эмрис вообще делал с ним что-то невероятное, заставлял Артура чувствовать себя таким уязвимым и защищенным одновременно, таким открытым и узким, таким чувствительным и так, словно он больше ничего не может чувствовать потому что этого слишком много.

И когда Мерлин говорил, когда был так уверен, когда говорил эти слова, все в Артуре кричало в ответ "твой". Он весь был его, мистера Эмриса, с потрохами, полностью принадлежал ему и по какой-то причине был абсолютно уверен, что всегда было именно так. Словно с самого рождения, еще до того, как они встретились, он уже принадлежал Миррдину Эмрису. Словно он в самом деле не мог принадлежать никому другому. Словно бы он в самом деле все это время ждал только его.

А потом Миррдин вынул из него пальцы и у Артура все дыхание выбило из легких от этого простого действия. Задыхаясь он дернулся, а затем прикипел взглядом к мистеру Эмрису, неотрывно глядя на него, ожидающе и доверчиво, нетерпеливо и жадно, нуждающийся, доверяющий и, совершенно точно, его. Он не сводил глаз с мистера Эмриса, когда он навис над ним и, в самом деле, это и был весь его мир. Артур в этом совершенно не сомневался.

Впрочем, кажется, даже те немногие мысли выбило из головы Артура, когда Миррдин начал медленно проникать внутрь. Даже вопреки всей подготовки, всем пальцам, всему, что мистер Эмрис для него сделал, он был таким большим и Артур точно чувствовал каждый дюйм, который проникал в него. И именно сейчас, кажется, ему нужно было постараться вспомнить о всех советах и он постарался расслабиться, медленно выдыхая и все еще не сводя взгляда с лица Миррдина над ним.

Это было невероятно. Чувствовать его было невероятно. Артур был таким заполненным, таким целым, таким растянутым и чувствительным и, казалось, чувствовал мистера Эмриса больше, чем только можно было представить.
И да, он принадлежал ему больше, чем когда-либо. Больше, чем когда-нибудь прежде.

Артур с готовностью подставил губы, ловя поцелуй и следом ловя все следующие, какими мистер Эмрис только готов был его наградить. И именно ими Артур их и ощущал - наградой. Весь мистер Эмрис был для него наградой.
И как он хвалил Артура, кажется, от одних только его слов Артур рассыпался в труху, но самым лучшим, замечательным образом. Он потянулся, обнимая его крепче, прижимаясь ближе, открываясь больше и расслабляясь вокруг него, принимая до конца.

- Только твой, - забываясь во всем этом удовольствие, окруженный этими чувствами, выдохнул Артур, находясь на грани от всего этого удовольствия и величины наслаждения. - Всегда только твой... - А затем, заставив себя собраться, буквально заставляя себя снова прийти в сознание и понимать, что он делает и чего хочет, осторожно, на пробу, попробовал шевельнуть бедрами, двигаясь на этом великолепном члене и да, он в самом деле ощущался именно так - великолепно. - Пожалуйста, мистер Эмрис, - умоляющим шепотом попросил Артур, находя взглядом его лицо и прижимаясь к нему ближе. - Не сдерживайтесь. Я справлюсь, правда. Я могу все принять. Я так хочу все принять. Это так потрясающе, Вы такой... Я так хочу, чтобы вы... Чтобы только вы.

Мир кружился. Мир кружился, вертелся, взрывался, поражал и оглушал и всё это был мистер Эмрис. Миррдин Эмрис, который был глубоко в Артуре, которого Артур чувствовал в себе при каждом вздохе и это было потрясающе и поразительно. Великолепно. Идеально.
Это был первый раз Артура и ему всегда казалось, что в первый раз должно быть болезненно, но это было головокружительно хорошо, великолепно и хотя это всё было впервые, Артуру казалось, что он не сможет уже ни с кем другим... Словно бы в самом деле ждал только Миррдин, чтобы навсегда ему принадлежать.

Если бы Артур был бы хоть немного больше в себе, такие мысли могли бы напугать или, скорее, смутить, словно Артур был тем навязчивым влюблённым подростком, которым обещал мистеру Эмрису не быть.
Но он был не ту себе от чувств и удовольствия и всё эти мысли казались правильными и идеальными.

Мистер Эмрис двигался теперь быстрее и резче, глубже и всё это тоже было хорошо. Артур стонал в голос, даже, кажется, кричал. Выгибался на кровати, упираясь в матрас плечами и пятками, подавался навстречу, прижимался ближе и был ослеплён чувствами и теми щедрыми, ласковыми словами, которые Миррдин для него находил. Он назвал Артура "любимым мальчиком и Артуру показалось, что они сейчас разрыдается от глубины чувств и от того, как счастлив это слышать. А потом он почувствовал щекотку на лице и понял, что уже плачет, но даже не смог ни сосредоточиться на этом, ни, тем более, смутиться.

А потом Мерлин двинулся внутри в очередной раз, под очередным углом, ударив в какое-то место, которое оглушило Артура удовольствием и он снова закричал, выгибаясь, прижимаясь ближе и обхватывая бёдра Мерлина одной ногой, чтобы не то держаться за него, не то не отпускать.

- Господи Боже, Мерлин, черт побери! - бездумно и почти безумно выдохнул Артур сквозь стоны, выгибаясь ближе и крепче держась за него. - Ещё, пожалуйста, ещё! Я не смогу долго, если ты только что-то скажешь, черт побери, Мерлин, как же это... Я так люблю тебя, чёртов идиот, Мерлин, я так тебя люблю!

Весь мир закружился больше прежнего, но теперь от каждого движения мистера Эмриса взрывался ослепительным удовольствием и Артур встречал его на полпути, подавался навстречу и держался за Миррлина, словно погибнет, если только чуть отпустит его.

А потом мир взорвался.

- Мерлин! - всё ещё не отдавая себе отчета выкрикнул Артур, выгибаясь и прижимаясь к нему, зависая на самой грани, а затем упал за неё, кончая и сжимая в себе Миррдина. Через мгновение он упал обратно, на матрас, обессиленный и расслабленный и открыв глаза, впервые сосредоточившись на мистере Эмрисе, смущённо и ярко ему улыбнулся. - Боже, мистер Эмрис, это... Вы... это... Это потрясающе. Вы потрясающий.

Артур был оглушен, но оглушен в хорошем смысле. Всего было слишком много, все было слишком ярко и слишком, чересчур хорошо. И всем этим был Миррдин.
Артур только крепче вцепился в него, когда тот тоже достиг пика и теперь, расслабленный на кровати, наслаждался этим ощущением заполненности, чувствуя, как он кончает глубоко внутри него и это тоже было невероятно в самом хорошем смысле. Сейчас Артур в самом деле целиком и полностью чувствовал себя принадлежащим мистеру Эмрису и это было так потрясающе. Артур бы хотел навсегда остаться здесь, в этом моменте, такой наполненный, такой принадлежащий, такой измотанный и счастливый. И только с Миррдином, единственные во всем мире, навсегда.
Это казалось таким правильным.

Артур чуть поморщился, когда тот выскользнул из него, - это все еще чувствовалось слишком ярко, Артур все еще ощущал всю длину его члена наружу так же, как и внутрь, - но был слишком расслабленный и измотанный, чтобы даже дернуться. На самом деле, то, что он вообще нашел в себе силы придвинуться ближе к мистеру Эмрису, прижимаясь к нему и подставляя губы под поцелуй, уже было подвигом, но самым сладким и прекрасным подвигом, который стоил любых усилий.

Подставляясь под поцелуи Артур улыбнулся в ответ, широко и смущенно одновременно, потянувшись за поцелуем в ответ. Идеальным? О, как он хотел быть идеальным для мистера Эмриса. Хотел в самом деле быть его сокровищем.
Эта мысль заставила Артура улыбнуться еще шире и он, потянувшись, крепче обнимая его, прижимаясь губами к шее, весело шепнул:

- Выходит, это вы мой дракон, если я ваше сокровище? Похитили меня у всего мира, никого, кроме вас... - шепнул он уже с меньшим юмором, смущенно, крепче обнимая его. Такой близкий к такой смущающей правде - он не хотел никакого другого человека кроме Мистера Эмриса, не хотел принадлежать никому больше, никогда.

Мистер Эмрис раз за разом говорил о том, что не собирается отпускать Артура, что он будет принадлежать ему всегда, всю жизнь и Артур хотел этого больше всего.

Артур смущенно рассмеялся, пряча лицо в сгибе плеча мистера Эмриса, вдыхая его запах, наслаждаясь его близостью и одновременно смущенный и восхищенный, возбужденный всем, что он говорил.

- Думаю, это было самое хорошее из всех возможных первых свиданий, - шепнул он искренни, осторожно целуя шею под его губами. - И мне было очень хорошо. Я хотел бы наслаждаться им еще много раз. Мне так понравилось. Мне все с вами так понравилось. Я хотел бы быть таким жадным, - шепнул он тише, еще более смущенный, неуверенный, откровенный. И все же, решившись, обнимая Миррдина одной рукой, потянулся второй, скользнув по груди мистера Эмриса, по его животу, запуская пальцы в завитки темных волос в паху, а затем аккуратно, бережно и ласково накрыл его член, нежно сжимая. - Хотел бы, чтобы вы принадлежали мне.