Согласие Мастера определенно привело Вильгельмину в эйфорическое состояние. Первую половину пути до замка она пронеслась, окрыленная, а несколько раз, не удержав внутри кипевшей энергии, даже подпрыгнула от избытка чувств. Кружевные юбки во время таких прыжков пенным облачком подпрыгивали вверх, вздыбив полы плаща, и Венера каждый раз рисковала поближе познакомить свой курносый носик и землю, но все равно не могла устоять.

К счастью, к тому времени, как войти во дворец, девушка все-таки успела взять себя в руки - еще не хватало по-девчоночьи носиться по коридорам, пугая приезжих гостей. Всяких баронов да герцогов, между прочим! Впрочем, на них по большому счету было наплевать, как и на их мысли при встрече со скачущей кузнечиком лучезарной принцесской, но где-то тут же бродит смурной Редвайлд, переживший свой полноценный рабочий день в качестве секретаря...

Стоило об этом вспомнить, как настроение упало. Не критично, но теперь бы Мина и без самоконтроля не пустилась бы впляс.

... Флёр в условленном месте не оказалось. Досадуя на это обстоятельство, впрочем, без особой злости в сторону фрейлины, Мина, воровато оглядевшись, сунула свою маску за ближайшую кадку с каким-то разросшимся растением - то выглядело уж слишком вызывающе довольным жизнью, да и не просто же так на нем столько листвы? Не иначе как само проведение послало его в это место, служить соучастником и помогать скрывать чужие тайны.

Подумав так, Вильгельмина почти не удивилась, обнаружив у самого ствола растения чью-то белую перчатку, почему-то одну. Осмотрев ее, осторожно придерживая за край ткани, девушка благоразумно вернула ее обратно. Мало ли...

И тут же выкинула это из головы - там и так хватало мыслей. Самое главное - это, конечно, грядущее сотрудничество с артефактором. Уже завтра стоит продумать, с какими книгами можно прийти к нему на их первое свидание в мастерской. Впрочем, к чему так долго ждать? Стоит задуматься о литературе уже сегодня, вот прямо сейчас, лишь вернувшись в покои!
Тогда, если что, можно будет утром попросить Луни организовать пропуск в меркурианскую библиотеку - если тех копий страниц, что есть у Венеры, не хватит, или если вспомнится что-то еще.

Вновь окрыленная, она полетела в гостевые покои. Обычно, проводя время на Луне, венерианка заселялась совсем в другом крыле - поближе к покоям подруги, Серенити. Но этот визит был официальным, к тому же, ее же стараниями необычным - впервые за все эти годы Вильгельмина и Редвайлд прибыли вместе, и принца, пусть он и был представлен как секретарь, все равно все негласно считали не иначе как Высочеством. Иными словами, это был первый совместный их с братом выход в свет...

То-то на Вайлде, с нарастающим раздражением вспомнила девушка, на балу после приема пышущие энтузиазмом леди пытались гроздьями повеситься.

- Напомню ему б этом, когда притащиться ко мне с претензиями, - прошипела Мина себе под нос, упрямо отмахиваясь от неприятных воспоминаний.

Она не лезла в личную жизнь брата - сама старательно запрещала себе углубляться в детали, пресекая на корню попытки донести ей об очередном посещенном братцем увеселительном заведении. Никакого благородства, безусловно, это нежелание слушать в себе не несло - Мине было страшно исключительно за себя. В конце концов, она и сама не знала, где у нее предел... и узнавать не хотела. Что-то такое заднее подсказывало принцессе, что эти сведения и так и так ее настигнут - и о личном у Редвайлда, и о точке своего кипения - но приближать это... да ни за что.

Сегодняшней день весьма неприятно щекотал ей нервы - хорошо, что, поглощенная предстоящей встречей с Мастером, она непроизвольно из реальности выпадала. Хватило ли бы ей иначе выдержки так спокойно воспринимать внимание женщин к Редвайлду? А его, ответное - к ним?..

- Книги, - снова одернула она себя, заворачивая в нужный коридор, - это главное.

Коридоры Венера распознавала уже по рисункам на полу - роскошные ли ковры, идеально выложенная ли мозаика. И последние метры до дверей преодолевала, как привыкла - не поднимая головы, следуя вдоль тонкой полоске-узору. Было особенно важно не наступать на узелки-перекрытия: более темные, пересекающие узор линии, отчего общий рисунок ковра делился на сложные геометрические формы.

Последние два ромба Мина и вовсе перепрыгнула - и лишь тогда, потеряв всякий интерес к пройденному пути, подняла наконец голову.

И практически уткнулась собственному родственнику в грудь.

- Тоже ищешь Флёр? - ляпнула девушка первое, что пришло в голову, надеясь скрыть возникшую неловкость. - У нее свободный вечер, - она слегка повела плечом и как можно более незаметно отступила на шаг назад. - Впрочем, как и у тебя.

Последнее вышло как-то уж очень многозначительно, неожиданно даже для самой Мины - сразу вспомнились и слухи, приписывающие Редвайлду бурные ночи в борделях, и сегодняшние девы, предлагающие себя принцу с завидным откровением.

Не удивительно, что Мина не удержалась от хмурого, исподлобья, упреждающего взгляда и раздраженного:

- Только ты уж осторожнее, леди - это тебе не бордельные дамы, к которым ты привык, обижать их чревато.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2gGTX.png[/AVA]

"Что это с ним? - ошарашенно думает Мина, машинально прижимая к горлу ладонь - не то стремясь закрыться, не дать никому увидеть, как судорожно бьется тонкая жилка на шее, не то желая перекрыть себе кислород, если вдруг возникнет непреодолимое желание позвать брата. - Он сам на себя не похож!"

Это правда - Редвайлд ведет себя не как обычно, чувствуется не как обычно и думается о нем, внезапно, тоже как-то иначе. Даже чувство вины появляется - вдруг это Минако сделала его таким... таким убитым, угнетенным, вяло сопротивляющимся? Не язвящим наперед ее собственным словам и выпадам, ужасающе, пугающе тихим!

Да-да, это определенно ее вина - ведь это по ее инициативе Редвайлд оказался выдернутым из привычной среды; обычно он не посещал шумных мероприятий на других планетах, ограничиваясь обязательными - на родной, и, наверное, сегодня с большим удовольствием бы тихо себе пил вино в компании красивых женщин, или играл в азартные игры, или..

Или - что?.. Да, Редвайлд целиком прав, она старалась даже не думать, где он проводит время и с кем, где уж - узнавать, но... это было и в его интересах тоже. И сейчас - конечно, Венера виновата в том, что надавила на брата и заставила зубрить все эти чертовы имена и титулы, притащила с собой на Луну, прилюдно представив своим секретарем. И дальше - дальше все будет только хуже, потому что у нее нет другого выбора; случись с ней что, и именно Редвайлду придется справляться с обезумевший планетой, с людской паникой, с... да со всем! Она должна, должна его подготовить...

Только прямо ему ничего не объяснить - и потому, что все происходящее с Венерой касается самой Венеры, и в свои проблемы втравливать других чревато для других же в первую очередь. И потому, что Редвайлд не воспримет ничего всерьез - он ведь ничего из того, что касается Мины не воспринимает иначе, чем в штыки, или через боль, отголоски которой ловит девушка, или через резкую, категорическую неприязнь - ее, увы, Принцесса тоже периодически ощущает. Нет, нельзя с ним так, чтобы начистоту..

Но что же все-таки с ним случилось?

Некоторое время Принцесса стоит, сосредоточенно глядя перед собой, и перебирает варианты. Самым разумным кажется "опоила зельем какая-то чертовка", и Мина начинает всерьез переживать. Совладает ли Ред с этим? Не нарисуется ли в его покоях на утро предприимчивая деваха, вопящая на весь дворец, что перспективный принц ее обесчестил? Поди потом докажи, что с честью она и не рождалась - общество, пусть и имело уйму скелетов в шкафах, на поверхности всегда стремилось быть идеальным, цепляясь за эту самую "честь" как голодный клещ в собаку. Редвайлд не отобьется, репутация Венеры тоже пострадает, а быть в долгу перед какой-то мошенницей, выдав ей бешеные откупные (вариант "женить на Вайлде" даже не рассматривался) - да обойдется!

Принцессе страшно идти к нему, но Мастер.. он внушил надежду - на то, что она может остаться свободной. И, если бы еще вчера она тянула бы до последнего или потратила бы время, чтобы найти Флёр, то сейчас - больше не колебалась.

- Я вхожу, - коротко и безапелляционно объявила девушка, одновременно толкая дверь, за которой скрылся сводный братец.

Кажется, количество одежды на Редвайлде уменьшилось - то ли он сбросил плащ свой куда-то, до селе висевший у него на руке, то ли число нижних рубашек убавилось, то ли.. Нет, это определенно не то, на чем следует заострять нынче внимание - ради сохранности разума самой Принцессы в том числе. К счастью, Вильгельмина это понимает, да и четко осознает, зачем вообще пришла, но прежде - зашторить окна тяжелыми занавесками, чтоб никто не смотрел..

Она делает это в считанные мгновения, а потом, обернувшись к брату, сидящему в кресле, наклоняется над ним - так, что ее глаза оказывается напротив его - и, опасаясь, что он может вскочить и убежать, на всякий случай предупредительно кладет руки ему на плечи.

- Что ты пил? - требовательно спрашивает Мина, с нескрываемой тревогой всматриваясь ему в лицо. Вайлд кажется бледнее, чем обычно, а его зрачки странно расширены - и это укрепляет девушку в ее подозрениях настолько, что она вконец убеждается в свей правоте и, заодно, в неадекватности - вынужденной! - брата.

Хмурясь, девушка скользит ладонью по его шее, привычным движением пальцев определяя выделяющуюся под кожей венку, и отсчитывает пульс.

- Сердцебиение повышено, - отрывисто сообщает она, словно бы Редвайлд в этом своем состоянии мог это как-то оценить и, как и Мина, ужаснуться. Ладно, хотя бы для себя, чтоб было не так страшно. - Вспоминай, Вайлд, что ты пил? Пунш? Вино? Кто подавал тебя напиток? Как давно? Это очень, очень важно! - Было бы еще важнее и еще страшнее, если бы речь шла о возможности отравления, но хоть тут им пока везет. - Или, может быть, ты ел пищу из чьих-то рук? Та девушка, баронесса, которая висла на тебя во время приема, не предлагала тебе фруктов?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2gGTg.png[/AVA]

Вильгельмина считала, что ей страшно? Страшно думать, что Редвайлд во власти чар, околдован кем-то из охотниц за состоянием и титулом? О, она ошибалась! Оказалось, что "страшно" - это как раз отсутствие какого-либо чарующего колдовства, когда ты, уверившись, что сознание брата задурманено, явила себя с невиданной им стороны.

Страшно - это тепло его рук, его взгляд - смеющийся, нежный, направленный, казалось, тебе в самую душу; страшно - это его улыбка, такая...  настоящая, открытая, что перехватывает дыхание.
Страшно - это когда ты знаешь, что больше всего на свете тебе хочется раствориться в его взгляде, растаять в его руках, ответить на тепло - светом, жаром, вспышкой сверхновой, но...

Страшно - это когда ничего нельзя. Когда твои желания не значат абсолютно ничего. Страшно - это вернуться потом в пустую и темную комнату, за одну ночь снова собрать себя из осколков и научиться жить как-то дальше. 

... Она знает, как будет правильно. Знает, что нужно вновь указать брату на ту границу, что сама же, первой из них, старательно - и тоже через боль и слёзы - нарисовала между ними. Демоны знает, что такое случилось с Редом сегодня, но внутреннее чутье твердит - он не врет. И это тоже, тоже страшно..

Единственное, чего Мина не знает - это как все вернуть обратно? Как заставить себя - снова - разрушить ту, вновь, она чувствует, зарождающуюся близость, связь, которая.. не нужна им обоим. Может быть, нужна ей. Но не ему. Точно не ему, он ведь просто не знает, не помнит, что его сестра - чудовище...

"Значит, - безжизненно думает венерианка, не в силах заставить себя даже оттолкнуть от себя его руки, - нужно напомнить ему об этом."

Она ненавидит себя за то, что собирается сделать. Но иначе - нельзя, просто невозможно. Пока не найден таинственный рассыльный, пославший убийственный артефакт, пока ей приходят черные розы, пока Мастер - да-да, Мастер, нужно попробовать уцепиться сознанием за мысли о нем, сейчас ей особенно нужна надежда, иначе - только умирать, задыхаться - не создал артефакт для нее... Пока ее тело не покрыто рунами, способными уберечь от нее других, и в первую очередь - столь дорогого ей брата...

Наверное, ей даже не придется сейчас играть. Она, чуть ли не впервые за долгое, долгое время, может дать волю себе настоящей - показать ему свои желания, обнажить эмоции, лишь чуть-чуть исказив их - так, чтобы и ему тоже стало страшно. Вильгельмина ни словом ему не солжет, но Редвайлд и сам не поймет всю глубину произнесенных ею слов.

"Так нужно, так нужно, так нужно!.."

Тяжело сглотнув, девушка медленно, не разрывая взгляда, подалась вперед. Она не думала, что Ред на самом деле отстранится или воспротивится подобной их близости - что же такое, все-таки, настолько шокировало его сегодня?.. - но все равно давала ему возможность отступить, оттолкнуть.

В каком-то смысле так было бы проще.

А дальше - не было игры, была настоящая Вильгельмина, и были ее настоящие чувства, которые она и не думала скрывать. Была она, сидящая в кольце его рук у него на коленях, были ее пальцы, запутавшиеся в его волосах - длинных, золотистых, как у нее самой, только намного, намного более мягких.
Может быть, он все еще принимает это за добрую сестринскую заботу?.. Мина, зарываясь лицом ему в плечо, усмехнулась - криво, горько, болезненно - пользуясь тем, что дорогой братец не сможет это увидеть.
И в этом тоже она была настоящей.

- Когда-то, - тихо, почти прижимаясь к его уху губами, сказала она, - ты появился в моей жизни и изменил мой мир...

О, с горечью подумала девушка, оглаживая его плечи - вот оно, началось. Она не солгала ему, но он даже не догадывается, о чем речь - думает, что она намекает на первое его явление в ее доме, на его происхождение, до которого ей нет никакого дела, на становление принцем.. Да, там много чего нафантазировать можно.
Но, если подумать, действительность даже ужаснее. Ее мир тогда изменился раз и навсегда, только не так, как полагает сейчас брат.
Мир Вильгельмины стал тогда - ярче...

- Я никогда не забуду этого... Вайлд, - добавила она шепотом, уже без утайки касаясь его мочки губами. - А хочешь знать, почему я не называю тебя братом? Совсем не потому, что презираю тебя за твою родословную, знаешь?.. Совсем не поэтому.

Дурманящая, короткая пауза, чтобы успеть вздохнуть - воздуха отчего-то все время мало - втянуть в себя его запах и, окончательно отпуская на свободу свою суть, обвиться вокруг плотным кольцом. Вильгельмина считает, что недалек тот момент, когда Редвайлд опомнится и попробует стряхнуть ее с себя, но ей нужно успеть зайти так далеко, как только сможет. Он должен испугаться - она должна испугать..

И потому ее ноги сейчас, сокрытые под вспенившимся кружевом нижних юбок, плотно обвиты вокруг его бедер, а руки, готовые в любой момент сцепиться в замок, царапают спину.

- Потому что я вижу в тебе мужчину, Редвайлд, потенциальную добычу, и я плевать хотела на ту жалкую часть общей крови, что течет в наших венах. Я не знаю, что ты увидел сегодня, но забудь это, забудь как страшный сон и отныне, если хочешь жить - не тешь себя иллюзиями на счет своей милой младшей сестренки. Иначе когда-нибудь я включу тебя в охоту... - Тело сотрясает дрожь; Мине даже не приходится заставлять себя прижиматься к нему крепче, ее и так тянет к Редвайлду с почти непреодолимым притяжением - все силы, наоборот, уходят на то, чтобы не утратить контроль. Но все равно она не может удержаться от того, чтобы потереться о его пах - и это вызывает мучительную судорогу, заставляет прогнуться в его руках, запрокинуть голову...  Но нужно успеть, успеть договорить самое страшное: - Я придавлю тебя своим флёром, сделаю рабом, раздавлю... и пойду за новыми жертвами, потому что я чудовище, а ты - тот, кто напрасно появился в моей жизни, Редвайлд.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2gGTK.png[/AVA]

- Идеально? - хрипло переспросила она. Это, определенно, была не та реакция и не тот ответ, который Венера ждала от Редвайлда.

Он должен был отшатнуться, попробовать откинуть ее подальше от себя, на ковер - именно поэтому, в конце концов, Мина и обернулась вокруг братца таким сложным кольцом, чтоб запомнил ее настоящей въедливой пиявкой.
Должен был возмутиться - обозвать разными словами, разразиться бранью; любые жесткие  словечки были бы ему сейчас простительны, хотя, наверное, каждое из них все равно бы кольнуло ее.

В крайнем случае, он мог бы закрыть глаза, побледнеть красиво и выразительно и растечься в кресле, как глубоко впечатлительная "дама", которой все настолько омерзительно, что ей даже говорить об этом тошно. Безусловно, Вайлд дамой не был - даже думать иначе не получалось, учитывая близость их тел - и, строго говоря, Венера такую демонстрацию эмоций со стороны брата не ловила в свой адрес никогда, но ситуация между ними - исключительное, так что даже такой расклад исключать было нельзя.

Но не это вот сбивающее с толку "идеально"!
О чем Редвайлд только думает?..

Стоило бы спросить, уточнить, слышал ли он ее вообще, спросить, насколько сильно он уверен в защите своего артефакта от губительного свойства пунша, и Вильгельмина честно собиралась так и поступить. Даже воздуха в легкие набрала для вопроса - и тут же шумно выпустила его из легких, цепляясь слабеющими пальцами за плечи брата.
Всё, всё, что было в голове, перемешалось - ни одной конкретной мысли, только рваные лоскутки. "Хочу" и "мой"; "еще" и "целуй". "Крепче" и "не отпускай".
Это были больные мысли. Неправильные. От них кололо сердце, сбивалось дыхание, но, самое плохое - совсем не думалось хоть как-то иначе.

Магия ли то была, или сама Вильгельмина - но внутри заворочилось, заклубилось что-то, древнее, тягучее, сильное, и это что-то рвалось к Редвайлду с непреодолимой силой, судорожно, через боль и неясный, ираациональный страх.
Виль никогда не была близка с мужчиной. Кто бы что там не думал - тяга тел обошла ее стороной, а душа девушки давно принадлежала лишь одному человеку. Собственная неискушенность ее не волновала, потому что она знала - решила для себя четко - что о ней все равно некому будет узнать, ведь она и не собиралась.. никогда не собиралась делать ничего, что, кажется, вытворяет сейчас.

Это не она - это то древнее, что внутри, заставляло ее выгибаться, подставляя шею под теплые, мягкие губы. Это то древнее, что внутри - рвало горло всхлипом, а потом заставляло беспорядочно гладить обтянутую тканью рубашки чужую спину. И это уж точно не Мина нашла возможность сунуть тонкие пальцы за ее ворот, пройтись по нежной коже ключиц, а потом - совсем не думая, что творит - рвануть его, срывая верхнюю часть пуговиц.

Но стук от них, падающих, навел на какие-то вспоминания - что-то о жемчужинах, о красном на белом, о горящих синих глазах; они невероятные, красивые, с зеленым ободком вокруг, и в них плещется боль и ярость, обжигающая, словно лава.

Это отрезвило, но не быстро и не до конца - то, Древнее, и не думало уходить так просто. Оно, уже предчувствуя, что вынуждено будет отступить, напоследок порезвилось как следует. А, может, это Венера, уже зная, как поступит дальше, не могла себе отказать в этом - напоследок?..
Так или иначе, но она успевает многое из того, о чем в последствии все равно не станет жалеть. Например, с силой, царапая, скользнуть пальцами по выглядывающей из-под распахнутой блузы груди, а затем, прошептав что-то невнятное, неясное и самой Вильгельмине, склониться над ней, почти сползая вниз, складываясь в какой-то непостяжимый клубок в его руках - и, ухватив губами сосок, сжать его. Ненадолго, потому что жажда сильна, времени - все меньше, а ей так голодно и хочется оставить след прежде, чем стереть все окончательно.
Она никогда так не целовала и не знала, что будет - но понимание того, как нужно поступить, тоже пришло откуда-то извне. Виль, почти задыхаясь от боли в сердце (совсем, совсем не физического характера), в жестком поцелуе прижимается к коже немногим ниже сосков - она знает, что там, почти у сердца, останется ее метка, и только это и спасает от того, чтобы боль не захлестнула совсем.

- Прости меня, - говорит она, поднимая к брату лицо. Виль не страшно поймать его взгляд - в комнате уже давно стало по-настоящему темно, и разгадать, что в его глазах, она все равно не сможет. Ее шепот прерывист, как и дыхание, но в тишине комнаты звучит все равно слишком громко. - Прости, - повторяет она и, убедившись, что завладела вниманием Редвайлда, прибегает к тому, чем, думала, не воспользуется вообще никогда.

Это было сонное зелье - вернее, порошок. Небольшая порция, но ее будет достаточно - нужно лишь, улучив момент, щелкнуть по тайной кнопочке в перстне, а потом сдунуть содержимое полости, замаскированной под камушек, в лицо тому, кто должен уснуть. Один его вдох - и...

Пыль слабо мерцала в темноте, оседая на лицо Редвайлда - еще миг, и она впитается, исчезнет, активировав сонные чары.

- Ты просто заснешь, - шепотом говорит она, прижимаясь к его лбу своим и сглатывая слезы. - И, наверное, почти ничего не запомнишь, и то многое покажется тебе лишь сном. Я не должна была так поступать с тобой, но иначе бы все стало только хуже. Этот твой артефакт, - Виль улыбнулась сквозь слезы, - ни к черту не годный - ты явно надышался чего-то, иначе бы давно меня прогнал, дурачок. Не бойся, с тобой посидит Флер эту ночь, никто не посмеет к тебе прийти, а я сама лично поймаю ту, кто сделал тебя таким, и насыплю перца ей в панталоны. - Она всхлипнула, закрыла глаза, но продолжала все равно говорить, все так же прерывисто и все так же сплошь, словно не в силах замолчать. Впрочем, так и было - Вайлд вот-вот соскользнет в свои сны совсем, а она останется здесь, в темноте. Наедине с собой. На краю той бездны, в которую чуть не прыгнула сама и едва не ухватила с собой одурманенного чьими-то чарами брата. - Я не смогу сама остаться с тобой, мне придется покинуть Луну на эту ночь, но я узнаю, как у тебя дела - утром. Спи, мой хороший, спи, мой родной, пусть тебе снятся только самые добрые сны...
[AVA]http://funkyimg.com/i/2hf3u.png[/AVA]